Дневники и письма

И вдруг Карстен встает и берет огромную пустую бутылку из-под рейнского в руку и грозится разбить ее об мою голову – замахивается и только в последний момент отводит в сторону – Все это сопровождается отборнейшей бранью – А я всегда был трусом, никогда не ездил на учения и даже не записывался в солдаты —

Я сильно разозлился, схватил этого шута за шкирку и спустил его с крутой лестницы, ведущей в дом – Но поскольку левая рука у меня была повреждена и я не мог держаться за перила, я сверзился следом за ним и мы оба покатились по крутому берегу, усыпанному валунами – Я к тому же со сломанным запястьем левой руки – Я сделал литографию об этом случае – Карстен лежал там в белом костюме, в котором я писал его портрет – Эта картина теперь висит в Национальной галерее в Стокгольме – А когда он приподнялся, я от души заехал ему прямо в глаз, брызнула кровь и запачкала белый пиджак —

Он заслужил это сполна

Могло быть и хуже – Не буду вдаваться в подробности

Это было через три месяца после событий в Гамбурге

Ситуация так и осталась для меня не до конца ясной – но я понял, что все это происки камарильи —

Потом я ходил какое-то время с левой рукой на перевязи и уехал из Осгорстранна

1902–1904–1905 Это были такие годы, которые могли меня сломить —

После я поехал в Копенгаген, чтобы отдохнуть и вылечить руку – Потом какое-то время пробыл в Кристиании – И когда получил заказ написать Герберта Эше[221], я поехал в Веймар и Хемниц – Там я писал детей Герберта Эше —

Когда в Норвегии все утихло, я решил, что останусь постоянно жить в Германии и не планировал часто приезжать в Осгорстранн – Я тогда писал разные картины в Веймаре… портрет графа Кесслера —

Но моя болезнь прогрессировала, и в попытках вылечиться я ездил в санатории в Кёзене и Эльгерсбурге

Как раз в это время я написал автопортрет в ресторане —

В конце концов я пытался лечиться на курорте Варнемюнде, но уехал оттуда смертельно больной и попал в клинику в Копенгагене —

Удивительно и в то же время вполне закономерно

[Датировано 1933]

Дорогой Тиис

Когда я в последний раз навещал тебя, ты мимоходом заметил, что я не помню мою мать

Я забыл на это ответить – Это совершенно неверно – Я многое помню вплоть до ее смерти – Я помню то чувство, которое она у меня вызывала, и тоску по ней – Моя… великодушная тетя, переехавшая к нам сразу после ее смерти, в первые годы не была близким мне человеком – Я хочу сказать, воспоминание о матери было живо, и тетя долго оставалась для меня чужой

И все же она постепенно стала членом семьи и настоящей хозяйкой дома —

Иначе обстояло дело с моими сестрами – Они не помнили своей матери, и для них наша тетя стала матерью, они любили ее как мать – Мой отец был всегда рядом с тетей, и, несмотря на свою вспыльчивость и в каком-то смысле фанатичную преданность религии, он был нам добрым и заботливым отцом

[приписка: P.S. И еще ты не знал, что мои родственники по материнской линии страдали от туберкулеза в трех поколениях

P.S. Я даже зарисовал в виде текстов целый ряд воспоминаний о моей матери за по меньшей мере двухлетний период. Никоторые из них часто выставлялись]

Ему приходилось высказывать свое мнение по всем вопросам, связанным с воспитанием детей и их здоровьем – а также здоровьем тетушки.

В силу этих обстоятельств мои сестры иначе смотрят на ситуацию у нас дома – они имеют о ней не такое полное представление, как я, в том числе и из-за разницы в возрасте —

Моего отца несложно было убедить, что я должен стать художником, хотя он и побаивался натурщиц – Моя тетя принимала живейшее участие в моих попытках рисовать, и именно ей, по всей видимости, принадлежит большая часть заслуг в том, что я все-таки стал художником в столь раннем возрасте —

Остальные члены семьи были глубоко обеспокоены – Им было вполне достаточно Дирикса

Четверо хорошо обеспеченных, красивых и милых дочерей П.А. Мунка были исполнены сочувствия к дяде Кристиану, которого они любили всей душой – о чем непрестанно ему напоминали – бедный дядюшка Кристиан, за что ему эта беда с Эдвардом —

Время от времени они приносили моему отцу сладости – Лучше бы преподнесли ему 30 крон – Он бы это наверняка оценил

В общем, я был в семье паршивой овцой – Моя сестра Ингер, хоть и любила меня безмерно и всегда становилась на мою сторону вместе с моей тетей – Во многих моментах не могла меня понять, и это было неизбежно

– …Весь ее жизненный опыт и мировоззрение не позволяли ей следовать за мной —

По описанным выше причинам я полагаю, что полученные тобой сведения во многих отношениях были однобокими – Но я рассчитываю просмотреть корректуру —

В ближайшее время я собираюсь скрываться от всех – я наконец обрел благословенный покой между лесом и морем в Недре Рамме, и порой в других местах

К сожалению, оказалось, что найти покой для работы не так-то просто

Все эти 20 лет я жил в постоянной борьбе с соседями, налогообложением и враждебными жителям Осло

[Датировано 1934]

Дорогой Тиис