Дневники и письма

Для характеристики левого и левеющего реформизма в высшей степени характерно его отношение к Лиге наций. Правление SFIO (Блюм и К0) приняло (на словах) программу, в которой признается необходимым разгромить буржуазную арматуру власти и за-менить ее рабоче-крестьянским государством. В то же время Блюм видит в Лиге наций начало "демократич[еской]" международной организации. Как он собирается "громить" национальную арматуру буржуазии и в то же время сохранять ее интернациональные органы - это было бы загадкой, если б Блюм действительно собирался что-то "громить". Но на самом деле он собирается покорно дожидаться, когда разгромят его собственную "арматуру"... Эту мысль надо развить.

23 мая [1935 г.]

Вот уже много дней, как мы с Н. хворали. Затяжной грипп. Лежим то по очереди, то одновременно. Май холодный, неприветливый... Из Парижа пять дней т[ому] назад получили тяжелую весть: такси наскочило на авто, в котором находилась Жанна203, и серьезно ранило ее, так что ее в беспамятстве перенесли в больницу: глубокая рана в голове, сломано ребро... У Левы экзаменационная страда, а ему приходится готовить пищу для Севы. О Сереже по-прежнему никаких вестей.

25 мая [1935 г.]

Сегодня пришло письмо от Левы. Написано оно, как всегда, условным языком[204].

Это значит, что норвежское правительство дало визу и что нужно готовиться к отъезду. "Crux" это я. "Праздник вечного новоселья", как говорил старик-рабочий в Алма-Ате.

26 мая [1935 г.]

Болезненное состояние осуждает меня на чтение романов. В первый раз я взял в руки книгу Edgar Wallace[205]. Насколько я знаю, это один из самых популярных в Англии и Америке авторов. Трудно представить себе более жалкое, грубое, бездарное. Ни тени наблюдательности, таланта, воображения. Приключения нагромождены без малейшего искусства, вроде наложенных друг на друга полицейских протоколов. Ни разу я не почувствовал увлечения, интереса, хотя бы прочного любопытства. При чтении книги чувство такое, будто от нечего делать барабанишь в тоске пальцами по засиженному мухами стеклу...

По одной этой книге видишь, в какой мере просвещенная Англия (да и не она одна, конечно) остается страной культурных дикарей. Миллионы англичан и англичанок, жадно и взволнованно (до обмороков) глазевших на процессы и торжества по поводу юбилея королевской четы, это и есть запойные читатели продукции Wallace'a.

1 июня [1935 г.]

Дни тянутся тягостной чередой. Три дня тому назад получили письмо от сына: Сережа сидит в тюрьме, теперь это уже не догадка, почти достоверная, а прямое сообщение из Москвы... Он был арестован, очевидно, около того времени, когда прекратилась переписка, т. е. в конце декабря - начале января. С этого времени прошло уже почти полгода... Бедный мальчик... И бедная, бедная моя Наташа...[206]

6 июня [1935 г.]

Затяжной правительственный кризис. Как в свое время в Италии, позже в Германии, парламент оказывается в самую ответственную минуту в параличе.

Непосредственная причина паралича - радикалы. Именно поэтому социалисты и коммунисты изо всех сил цепляются за радикалов... Наша фракция растет. Лозунг IV Интернационала становится почти модным. Но подлинного, глубокого переворота еще нет..

8 июня [1935 г.]

Заезжала к нам по пути из Лондона в Вену Л. С, урожденная Клячко, дочь старого русского эмигранта, умершего до войны[207]. Мать ее, старая наша приятельница, была недавно в Москве и, видимо, пыталась интересоваться судьбой Сережи, которого она знала в Вене маленьким мальчиком. В результате ей пришлось очень спешно покидать Москву. Подробностей еще не знает...

* * *

Получил от группы студентов Эдинбургского университета, представителей "всех оттенков политической мысли", предложение выставить свою кандидатуру в ректоры. Должность чисто "почетная",- ректор избирается каждые три года, публикует какой-то адрес и совершает еще какие-то символические действия. В числе прочих ректоров названы: Гладстон[208], Smuts[209], Нансен[210], Маркони[211]... Только в Англии, пожалуй, сейчас уже только в Шотлан-дии, возможна такая экстравагантная идея, как выдвижение моей кандидатуры в качестве ректора университета. Я ответил, разумеется, дружественным отказом [:]

7 июня 1935 г.