Дневники и письма комсомольцев

Думаю, что когда-нибудь здесь можно увидеть еще и тоненькую серебряную ниточку, а пока ее нет, пока она только в мечтах и в уже начатых первых делах.

Сделав небольшой круг, вертолет сел на бревенчатую площадку. А чуть дальше от нее стоял палаточный городок из одной улицы, которая называлась Ленинградской. Это потому, что в палатках жили в основном ленинградцы.

Человек, который помог мне добраться сюда, оказался комиссаром ленинградского эшелона. В этих палатках жили его ребята. Они прибыли в апреле 1975 года на совершенно необжитое место, имея с собой только запас бодрости, здорового духа и уверенности, что они здесь нужны.

Работу выбирать здесь не приходится, работаешь кем предложат. Так, с высшим образованием девчонки работали в котлопункте, ребята — плотниками-лесорубами. Я же теперь буду работать в отделе снабжения строительными материалами.

Пожалуй, сейчас это самый ответственный участок.

Жить я буду в палатке с девчонками из ленинградского эшелона.

Палатки стоят прямо в лесу, среди сосен. А сосны здесь высокие-превысокие. Я смотрю на них, только запрокинув голову. В первые дни мне казалось, что они меня совсем не признают. Да, пожалуй, чтобы заслужить их уважение, надо крепко полюбить этот край, сделать здесь что-то доброе, обжиться.

Вот только вчера, о чем-то пошептавшись там, на самом своем верху, они мне одобряюще подмигнули, как будто легонько подтолкнули в теперь уже настоящие, не представляемые ранее в мыслях ворота БАМа.

Мне завтра надо улетать на вертолете в Улан-Удэ, в командировку, для того, чтобы отправлять сюда грузы.

Еще как следует не успела узнать девчонок в палатке, как их отправили на трассу. В 20-местной палатке осталась со мной только смуглая, с большими лучистыми карими глазами девушка.

Это Вера Пупикова. Работает она в бригаде, где собирают мох в лесу для оконопатки зданий. Очень ласковая. Приветливая, спокойная. Сидит сейчас у буржуйки, подбрасывает дрова и рассказывает мне о первых днях их приведи сюда, о родных, о Ленинграде.

Моя кровать стоит как раз напротив буржуйки, я смотрю на Веру, слушаю, как трещат дрова в печурке, и с великим наслаждением ощущаю тепло, которое разливается по всей палатке и телу. А в палаточном городке слышатся смех, гитарный звон, песни. Отужинав в котлопункте, все собираются у костра, и тут на тебе: импровизированный хор, стихи и песни о БАМе, Ленинграде… Расходятся почти под утро.

Мы с Верой пришли в холодную палатку, тепло все выдуло, как и не было его, растопили буржуйку, нырнули в спальники, и все равно я не могла согреться до утра, я ведь даже дома, на юге, была мерзлячкой, а здесь я представляю, что со мной станет. Говорю в шутку Вере, что, если выдержу первую зиму, сама себе присвою звание героя. У нас ведь пора арбузов сейчас, а здесь заморозки.

Что я все о себе да о БАМе? Но что делать, Лидок, очень много впечатлений. Думаю, что когда-нибудь о ребятах, об этой трассе ты прочтешь подробнее, чем в моих письмах.

Лучше расскажи, как ты?

Целую, К.

25 октября 1975 г.

Наконец-то я вернулась в Уоян после длительной командировки. Здесь уже очень холодно, выпал большой снег. К моему приезду заселили 10 добротных бревенчатых домов.

За лето было сыграно много свадеб. А свадьбы здесь, Лида, проходят очень интересно. Едут регистрироваться в старый Уоян, за 12 км в эвенкийский поселок по тайге на гусеничном тягаче. Представляешь девчонку в белом до пят платье, с развевающейся фатой и парня в черном костюме на этом вездеходе! Ну а жить им оказалось негде. Не зимовать же в палатке? И стали наши молодожены из отходов древесины с нашей пилорамы, из горбыля строить себе «засыпнушки». Выстроили ряд таких засыпнушек в стороне, ближе к лесу, и прилепилось к ним название «нахаловка». А остальные, холостяки и холостячки, пока в палатках. Представляешь, встаешь утром, а на одеяле, одежде, стенках палатки красивый бархатный узор инея, вода в ведре придавлена слоем льда.

Лежат все, укрывшись с головой, и думают: «Кто же, кто же встанет первым?» Ура! Кто-то вскочил, послышался скрип открывающейся дверки буржуйки, и через 15 минут уже можно взглянуть на сегодняшнего героя, спасителя…

Но предстоит еще целый, и какой по счету день.

Денег-то вот уже два месяца не выдают совсем, а спецодежду можно получить только за наличный расчет. Откуда только наш бухгалтер откопал такое положение?! В общем, нелегко, Лидок… Надеемся, что к ноябрьским праздникам и мы наконец переберемся из палаток. Все-таки морозы под 32. Но, несмотря на все, ребята готовятся к празднику, к демонстрации. Ты знаешь, Лид, мне кажется, это о наших ребятах:

Гвозди бы сделать из этих людей,
В мире бы не было крепче гвоздей!

И рельсы БАМа, приколоченные к шпалам этими людьми, будут стоять крепко.

А поют они сейчас, мне слышно, свою отрядную песню: