Дневники и записные книжки (1909)

Дома Успенский, вечером письма и (Зачеркнуто: бра[нная)) недобрая брошюрка Восторгова. И я вот потерял свое отношение к Богу и огорчался суждением людей. А стоило только вспомнить, чей один мне важен суд, и как всё легко — не то что легко стало, а всё исчезло. Нынче утром, сейчас так понял. Помоги, помоги — кто? Кто бы там не был, но знаю, что есть кто-то, кто может помочь. И прошу Его, и Он помогает, помогает. Вечер провел с Николаевым и Успенским нехорошо. Помнил больше о них, о их суждении, а не о Его. — Читал им напрасно о Вехах и письмо. С С[оней] всё не говорил. Спал хорошо, но мало. Не знаю сам, ч[то] б[уду] делать. Да, читал милый дневник Гагиной. Записать:

1) Мы, я, только говорим о том, что в нас, в каждом человеке живет, проявляется Бог. Но ведь это не слова, это несомненнейшая истина. Так надо и жить по пей. А что значит жить по ней, по той истине, по к[оторой] Бог в каждом человеке? Значит то, что при встрече, при общении с человеком помнить, ч[то] я имею дело с проявлением Бога, т. е. при всяком общении с человеком быть в торжественно набожном, молитвенном настроении. Молитва это молитва, вызывание в себе высшего духовного состояния, памятование о своей духовности. Общение с человеком — это таинство общения с Богом, причащение. Ах, если бы всегда помнить это! А можно. И буду пытаться.

Приехал Ив[ан] Ив[анович]. Сейчас буду беседовать с ним.

Особенно дурного ничего не б[ыло]. Занимался статьей и Вехами. Dans le doute abstiens toi (В сомнении воздерживайся.]. Вехи бросаю. Ездил верхом с Душ[аном] хорошо. Кажется, не нарушал или оч[ень] мало таинство любви. Немного только с С[оней] по случаю чтения Купр[ина] Ямы. Есть движение. И то хорошо. Чувствую себя слабым. Хочется написать о том, в чем истинное христианство и почему церковн[ая] вера извращает его, уничтожает всё это значение для жизни. Хочется и Н[ет] в М[ире] В[иноватых] писать. Холод. С[аша] уехала во Мценск. Много суетливой работы я набрал, надо освобождаться и делать то, что нужнее перед Богом. Врем[ени] уж остается мало.

Вчера читал брошюру Восторгова — брань меня. Не могу сказать, как тот мудрец, что хорошо, что он еще не всё знает мое дурное, но б[ыло] больно сначала, а потом, как только вспомнил, ч[то] это матерьял работы, мой экзамен, ч[то] мне нужно только перед Ним быть или приближаться к тому, чем Он хочет, чтоб я б[ыл]. И тотчас не только прошло тяжелое чувство, но заменилось радостным. Как бы передать это людям? Боюсь ошибиться в свою пользу, но кажется, чувствую перемену отношения к людям от памятования о сущности закона жизни — любви. Вчера на езде верхом рассердился на лошадь за ее пугливость и стал мстить и дергать ей рот. И вспомнил, что и в лошади тот же дух жизни, и ч[то] и с ней надо обращаться религиозно, любовно, и тотчас изменилось отношение. То б[ыло]: я тебе испугаюсь — и хлыст; а то: ну, милая, не бось. И это отношение к животным оч[ень] важно. Оно лучше, легче всего подготавливает к такому же любовному отношению к людям: люди лгут, тщеславятся, язвят нарочно, главное, лжемудрствуют, и с ними труднее удержаться. А привыкнешь к животным — легче будет с людьми.

Работать ничего не хочется, и потому не буду, но на душе оч[ень], оч[ень] хорошо. Теперь скоро 12.

9 Мая.

Проснулся оч[ень] рано. На душе хорошо. Вчера. Поправлял статью (нехорошо, особенно конец). Проводил милых Ив[ана] Ив[ановича] и М[арью] А[лексапдровну]. Был крестьянин баптист, проситель. Держался. Ездил далеко верхом с Душаном. Вечером читал статью и Купр[ина]. Оч[ень] плохо, грубо, ненужно грязно. Идет снег и вчера и нынче. С[аша] с Варварой] М[ихайловной] уехали. Записать две:

1) Смотрю на весеннее выступление жизни — силы жизни одной и той же во всем: и в траве, и в почках деревьев, и в цветках, и в насекомых, и птицах. И подумал, ч[то] мы, люди, имеем свойство, отчасти подчиняясь этой силе, сознавать ее в себе. (Не могу ясно выразить.) И другого не помню.

Вспомнил, ч[то] надо записать — именно:

2) Живо представил себе повесть или драму, в к[оторой] нет злых, дурных, все добрые для себя и все невиноватые. Как бы было хорошо и как ярко выступила [бы] из-за этой доброты, невиновности людей недоброта и виновность устройства жизни.

Не знаю, приведет ли Б[ог] сделать это, а оч[ень] бы хотелось.

Нынче кончил все текущие дела, письма и поправил о «Вехах», но брошу (Слова: но брошу приписаны, карандашом.).

10, 11 Мая.

Вчера не записал. Третьего дня не помню. Вспомнил: писал о любви (Это предложение вписано над строкой). Ничего ни особенно дурного, ни хорошего не делал. Ездил к Гале. Ч[ерткову] грубый отказ. Почувствовал гнев — зло к Столыпину, но, слава Б[огу], удержался и перешло в искреннюю жалость. Вечером прекрасный разговор с Николаевой. Б[ыл] Трегубов.

Вчера встал оч[ень] рано. Написал пустяк Трег[убову].

Но думал оч[ень], оч[ень] важное.