Дневники и записные книжки (1909)

Много спал, слаб. Хорошо думалось, кое-что запишу. Но днем ничего, кроме Кр[уг]ов Чтения и писем, не делал. Но и то хорошо, если делаешь перед Ним. Нет, поправил еще разговор с учителями. Нехорошо. Приехал Ив[аы] Ив[анович], привез и вышедшие книги, и планы новых. — Приятно работать с ним. Видел во сне оч[ень] живо Гусева и написал ему. Потом приехал из Воронежской] губ[ернии] нарочно совсем серый и сырой крестьянин. И курит, и пьет еще, и осуждает, и уличает духовенство, но самобытен, и мне оч[ень] полюбился. Взял книги, портрет и уехал. Да, в них одна надежда, если позволять себе надежды и мысли о будущем. Я не позволяю. Ольга с детьми. Приятно. Да, еще прочел Никифору (из Воронежа) Разговор и замети[л] в нем недостатки и хочу исправить.

1) Всё больше и больше переходит в старости жизнь из прошедшего и будущего в настоящее. А чем больше переносишь силу жизни, Wille zum Leben, [воля к жизни,] из прошедше[го] и будущего в настоящее, тем свободнее и блаженнее жизнь.

2) Теперешняя молитва моя такая:

Помни, что тебе нет [дела] до людей, что ты перед Богом.

И довольно успешно повторяю это, и с большой пользой.

3) Да, все или почти все несчастия людей от того, что они заботятся не о себе, а об других людях. Только заботься люди только о себе, о своем истинном благе, и каждый бы был (чем он должен быть), доволен своей жизнью и не заставлял бы страдать других и сам бы не страдал от них.

Да, забыл записать: неприятный разговор с С[офьей] А[ндреевной] по случаю черкеса и попытки ограбления в Топтыко[ве]. Можно б[ыло] мягче. Но ничего.

После обеда беседа с Ив[аном] Ивановичем] о предстоящих работах. Оч[ень] хорошо. Теперь 10 часов. С[офья] А[ндреевна] сейчас уезжает.

21 Окт.

С[офья] А[ндреевна] вчера вернулась, испугавшись брошенного на дороге автомобиля. Спал мало, но хорошо думалось на прогулке. Фридман приехал ненужный. Начал писать записки священника. Могло бы быть оч[ень] хорошо. Мож[ет] б[ыть], и напишу. Хотелось бы это и записки лакея. Не моя воля, но Его. Потом уезжала С[офья] А[ндреевна], потом письма и завтрак. Поехал верхом с Фридм[аном]. Оч[ень] по хорошим местам ездили. Обедали с Ив[аном] Ивановичем]. Говорили об его делах. Он по горло завяз в мирской суете. Жалко. А може[т] б[ыть], так надо. Написал письмо индусу (нехорошо). Письмо от Ч[ерткова] о праве на издание писем, к[оторое] хочет присвоить Сергеенко. Как тяжело! Не Ч[ертков], Ч[ертков] это другой я, а эти бедные люди, зарабатывающие средства жизни произведениями мысли. Право лучше чистить нужники, чище работа (Последние шесть слов, в подлиннике выскобленные, воспроизводятся по фотокопии из архива. В. Г. Черткова.).

Сейчас с Сашей говорил. Она рассказывала про жадность детей и их расчеты на мои писанья, к[оторые] попадут им после моей смерти, следовательно, и на мою смерть. Как жалко их. Я отдал при жизни всё состояние им, чтобы они не имели искушения желания моей смерти, и все-таки моя смерть желательна им. Да, да, да. Несчастны люди, т. е. существа, одаренные разумом и даром слова, когда они и то и другое употребляют для того, чтобы жить, как животные. — Нехорошо, сужу их. Если так живут, то, значит, иначе не могут. А я сужу. Да, хочется художественной работы. Можно всё высказ[ать], облегчить себя, никого не осуждая.

Был нынче юноша из Гродно, в третий раз пришел просить. Ему дава[ли], но он требует. И нельзя дать ему. А не даешь, то чувствуешь себя виноватым. С С[ашей] говорил, т. е. Она говорила. Как радостно! Не хочу. Она читает.

Записать надо:

1) Первое и самое главное: Нет меня, моего я, а есть только моя обязанность перед Ним.

2) Я, как отдельное существо, — иллюзия. Я только один, бесконечно малый орган (Ударение поставлено Толстым.) бесконечно великого, недоступного мне Всего. Мое дело служить этому Всему, как служит каждая клетка, частица всему телу. Воображать себе, что я отдельное, независимое существо, верх безумия. Я только орган. Нет никакого я; есть только обязанности органа служения Всему и возможность радостного сознания этого служения. Служение же возможно только тогда, когда орган в единении со Всем. Единение со Всем дается любовью. Так что любовь не есть цель Всего (Бог не есть любовь), а только условие, при котором орган, то, что мне представляется как «я», соединяется со Всем. Цель же Всего не доступна мне, хотя я и знаю, что служу ей. (Неясно, но мне радостно, понятно.)

Сейчас 10-й час, я, чувствуя себя слабым, бессильным, не могу ни письма написать ни записать, что нужно.

22 Окт.

Проснулся рано. Душан пришел с известием, ч[то] скрипач с женой. Я сошел вниз. Вероятно, еврей; хотел играть, я поручил решить дочерям. Они отказали.