Дневники Кэрри

— Но это неправильно, — настаивает Питер. — До конца года я буду смотреть в окно и видеть год нашего выпуска в красном цвете вместо синего.

— Это действительно так важно? — спрашивает Себастьян.

— Красный цвет — это наш вызов. Это значит: да пошли вы со своими традициями, — говорит Уолт. — Я думаю, что все дело в этом.

— Точно, братишка, — кивает Себастьян.

Мэгги вкладывает руки на груди:

— Я боюсь.

— У меня есть сигарета, — замечает Уолт. — Это успокоит твои нервы.

— Кто принес выпивку? — спрашивает Лали. Кто-то, протягивает ей бутылку виски, и она делает большой глоток, вытирая рот рукавом кофты.

— Итак, Брэдли. Поднимайся, — командует Мышь.

Все вместе мы поднимаем головы и смотрим вверх. Оранжевая луна поднялась из-за крыши, которая теперь отбрасывает прямоугольную черную тень. В призрачном свете конек крыши кажется таким же высоким, как Эверест.

— Ты собираешься залезть наверх? — изумляется Себастьян.

— Брэдли была хорошей гимнасткой, — говорит Мышь. — Очень хорошей. Правда, пока ей не исполнилось двенадцать. Помнишь, тогда ты прыгала на гимнастическом бревне и приземлилась прямо на свою…

— Лучше бы я этого не помнила, — перебиваю я, украдкой глядя на Себастьяна.

— Я могла бы это сделать, но я боюсь высоты, — объясняет Лали. На самом деле это единственное, чего она боится, ну или, по крайней мере, признается она только в этом. — Каждый раз, когда я переезжаю мост в Хартфорд, я сползаю на пол, чтобы у меня не закружилась голова.

— А что, если ты одна в машине и ты за рулем? — спрашивает Мышь.

— Тогда она останавливается посреди дороги и трясется от страха, пока не приезжает полиция и не отбуксовывает ее машину, — говорю я, находя свою версию забавной.

Лали смотрит на меня недовольно:

— Это неправда. Если я за рулем, то это другое дело.

— Ага, — говорит Уолт.

Мэгги делает глоток виски:

— Может, нам стоит пойти в «Эмеральд». Я начинаю замерзать.

— О, нет. Только не сейчас, когда все практически готово.

— Ты иди в «Эмеральд», Мэгвич. А я собираюсь сделать то, зачем мы сюда пришли, — я пытаюсь говорить так, чтобы мои слова звучали как можно решительнее. Питер растирает Мэгги плечи, и этот жест не ускользает от внимания Уолта:

— Давайте останемся. Мы можем пойти в «Эмеральд» позже.

— Правильно, — поддерживает его Мышь. — Те, кто не хочет остаться, могут сваливать прямо сейчас. Те, кто хочет остаться, пусть просто заткнутся.

План очень простой: Лали и Питер держат лестницу внизу, пока я поднимаюсь. Когда я буду наверху, за мной поднимется Себастьян с кистью и банкой краски. Я делаю первый шаг: лестница оказывается очень холодной и рифленой на ощупь. Смотреть вверх, напоминаю я себе. Будущее впереди. Не смотреть вниз. Никогда не оглядываться. Никогда не показывать им, что тебе тяжело или страшно.

— Давай, Кэрри.

— Ты можешь это сделать.

— Она уже наверху. Обожемой! Она на крыше!

Это Мэгги.

— Кэрри? — окликает меня Себастьян. — Я прямо за тобой.

Полная оранжевая луна трансформировалась в яркий белый шар, окруженный миллионами звезд.

— Здесь, наверху, очень красиво! — кричу я. — Вам всем нужно посмотреть.

Я медленно поднимаюсь выше и встаю на корточки. Это не так сложно. Я напоминаю себе обо всех тех ребятах, которые уже проделывали это раньше: если они смогли, то и у меня получится. Себастьян стоит наверху лестницы с банкой краски в одной руке и кистью в другой, я ползу к краю крыши и начинаю рисовать. Группа внизу скандирует:

— Один… Девять… Восемь.

— Тысяча девятьсот восемьдесят… — И как раз когда я собираюсь нарисовать последнюю цифру, мои ноги начинают скользить. Банка выпадает из моей руки, один раз подпрыгивает и катится по крыше вниз, оставляя за собой огромное пятно. Мэгги кричит. Я падаю на крышу, карабкаюсь, чтобы ухватиться за деревянный конек, слышу глухой звук, с которым банка ударяется о газон. И больше… ничего.

— Кэрри? — неуверенно спрашивает Мышь. — Ты в порядке?

— Да.

— Не двигайся! — кричит Питер.

— Не буду.

Я так и делаю. Но проходит меньше минуты, и я мучительно медленно начинаю сползать вниз. Я пытаюсь пальцами ног упереться о кровлю, чтобы остановиться, но мои сникерсы скользят прямо по блестящему пятну красной краски. Я убеждаю себя, что не умру, что мое время еще не настало. Ведь если бы я умирала, я бы это знала, правильно? Какая-то часть моего мозга понимает, что что-то царапает мои ладони, но я пока не ощущаю боли. Я уже представляю себя в гипсе, когда неожиданно какая-то сильная рука хватает меня за запястье и тащит наверх к коньку. В этот момент я вижу, как лестница сползает с края крыши, а затем раздается хруст веток, и я понимаю, что лестница упала в кусты.

Стоящие внизу начинают кричать.

— Мы в порядке. С нами все хорошо. Мы не пострадали, — отвечает им Себастьян, когда Вой полицейской сирены пронизывает воздух.

— Спрячьте лестницу в коровнике, — командует Лали. — Если копы упросят, то мы просто стоим здесь и курим. — Мэгги, дай мне бутылку, — говорит Уолт. Он кидает ее в коровник, и она разбивается.

Себастьян тянет меня за руку.

— Нам нужно перебраться на другую сторону.

— Зачем?