Дневники Кэрри

— Он отказывается дать мне шанс.

Подозревая, что мы разговариваем о нем, Питер подходит к нам.

— Кэрри, тебе не обязательно это делать.

— Да я, в принципе, не против, — беззаботно отвечаю я. — Я люблю творчество и ремесло.

— Любишь? — спрашивает меня Гейл, когда Питер отходит.

— Шутишь? В моем самом страшном ночном кошмаре я моделировала рельефную карту, а еще я провалилась на курсах шитья, когда была в команде скаутов.

Маленькая Гейл хихикает:

— Я тоже. Когда вырасту, я хочу стать второй Барбарой Уолтерс [13]. Интересно, она когда-нибудь делала макеты?

— Возможно.

— Думаешь? — воодушевленно спрашивает Гейл.

— Я знаю, — просто так говорю я. Следующую минуту мы работаем в тишине, а затем я спрашиваю: — А что случилось между твоей сестрой и Донной ЛаДонной?

Она смотрит на меня подозрительно:

Ты знаешь мою сестру?

— Конечно.

Это не совсем правда. Я не знаю ее лично, но я предполагаю, кто она такая. Это, вероятно, старшеклассница, которую зовут Рамона и которая очень похожа на Гейл, только менее прыщавая и более изящная. Я никогда с ней особо не общалась, потому что она перешла в нашу школу, когда мы уже были на первом курсе, и сразу подружилась с другой компанией.

— Она действительно хорошая гимнастка, — говорит Гейл. — По крайней мере, была, когда мы жили в Нью-Джерси. Когда ей было тринадцать, она была чемпионом штата.

Я удивлена:

— Тогда почему она не входит в сборную по гимнастике?

— Она выросла. У нее появились бедра и грудь, что-то произошло с ее центром тяжести.

— Понимаю.

— Но она все еще отлично садится на шпагат, делает колесо и все остальное, что делают болельщицы. Она принимала участие в конкурсах, чтобы попасть в команду, и была уверена, что ее примут, потому что она намного лучше других девочек, в, том числе Донны ЛаДонны, которая даже не может до конца сесть на шпагат. Ее даже не взяли в запасные. Она попыталась снова в прошлом году, после чего Донна ЛаДонна встала и сказала, глядя ей прямо в глаза, что ее не примут, потому что она недостаточно красива.

— Она прямо так и сказала? — От изумления у меня отвисла челюсть.

Гейл кивает.

— Я только повторяю ее слова: «Ты недостаточно красива, чтобы тебя приняли в группу поддержки, поэтому не трать свое и наше время».

— Вау. И что сделала твоя сестра?

— Она рассказала все директору.

Я киваю, думая, что, возможно, эта Рамона ябеда и всегда все выкладывает старшим, а Донна узнала об этом и не захотела принимать ее в команду. Но тем не менее.

— Что сказал директор?

— Он сказал, что не может в это вмешиваться. И моя сестра заявила, что это дискриминация. Дискриминация против девушек, у которых нет прямых волос, маленьких носиков и идеальных сисек. И он рассмеялся.

— Вот подонок. Все это и так знают.

— Но это неправильно. Поэтому моя сестра и ведет эту борьбу с группой поддержки.

— И ты хочешь про это написать?

— Я бы написала, но Питер мне никогда не позволит. А если и позволит, то потом Донна ЛаДонна настроит против меня всю школу, и со мной никто не будет общаться, боясь ее гнева. Давай посмотрим правде в глаза: Донна ЛаДонна управляет всей школой.

— Или, по крайней мере, она так думает.

В этот момент возвращается Питер.

— Я собираюсь встретиться с Мэгги в торговом центре. Не хочешь пойти с нами?

— Конечно, — говорю я и собираю свои вещи. — Я все равно встречаюсь там же с Себастьяном.

— Пока, Кэрри, — говорит Гейл. — Было приятно с тобой познакомиться. И не переживай, я не буду пытаться с тобой заговорить, ели встречу тебя в коридоре.

— Не глупи, Гейл. Подходи и разговаривай со мной.

— Гейл, вероятно, тебе все, рассказала о Донне ЛаДонне и ее сестре Рамоне, — говорит Питер, пока мы идем к его ржавому желтому универсалу.

— Эмм, — бормочу я.

— Это все такая куча дерьма, что в нее даже не хочется лезть. И потом, кому интересны девчачьи разборки?

Я открываю пассажирскую дверь, бросаю кучу бумаги на пол и сажусь.

— Забавно, я всегда думала, что тебе интересно все, что касается женщин.

— Что ты имеешь в виду? — Питер выжимает педаль газа и поворачивает ключ зажигания. Ему требуется несколько попыток, чтобы заставить двигатель работать.

— Я никогда не думала, что ты из разряда парней, которые не выносят женского мнения. Знаешь, такие парни, которые говорят своим подругам заткнуться, когда те пытаются им что-то сказать.

— С чего ты взяла, что я такой? Тебе Мэгги что-то рассказала?

— Если нет, то почему ты не разрешаешь Гейл написать статью? Или все дело в Донне ЛаДонне? — как бы между прочим спрашиваю я.

— К ней это не имеет никакого отношения, — говорит он, грубо переключая передачу.

— Насколько хорошо ты ее знаешь? Только честно?

Он подозрительно смотрит на меня:

— Зачем это тебе?

Я пожимаю плечами:

— Я слышала, ты говорил о ней на вечеринке у Лали.

— И что?

— Мэгги — моя очень хорошая подруга и замечательная девушка, я не позвоню тебе обидеть ее.

— Кто говорит, что я собираюсь ее обидеть?

Лучше тебе действительно этого не делать.

Мы едем дальше, когда Питер говорит:

— Ты не должна этого делать.

— Чего?

— Быть милой с Гейл. Она настоящая заноза в заднице. Стоит тебе с ней заговорить, и ты никогда от нее не избавишься.