Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни

Журналисту из «Вашингтон пост», который готовил материал о мерах по обеспечению безопасности в Царском Селе и случайно оказался поблизости, повезло увидеть момент, когда достроенную горку осматривала группа чинов в красных мундирах «с таким количеством медалей, что они накладывались друг на друга». Они с серьезными лицами осматривали результаты строительства, за ними следовали няни девочек, проверяя дорожку горки. Вдруг три старшие девочки в толстых медвежьих шубках «выскочили откуда-то в страшной спешке, так, что чуть не опрокинули военных… и громко закричали что-то по-русски, за что получили выговор от своей наставницы». Затем они уселись на санках «как пришлось», и «пока взрослые на минуту отвлеклись, оттолкнули санки и понеслись вниз по склону одни, без сопровождающих. Гувернантка взвизгнула от ужаса, маленькие великие княжны – от восторга. Они, видимо, проделывали нечто подобное и раньше». После этого охранники настояли на том, что они будут придерживать санки, девочек это совсем не устраивало, и они постоянно пытались съехать с горы без присмотра. «На десятый раз великая княжна Мария при спуске оттолкнулась от обледеневшего борта горки и попыталась устроить то, что на горках аттракционов Кони-Айленд называют «толкунчики»[366][367].

Медленно тянувшиеся зимние дни с рано наступавшей темнотой оживлялись также постоянными появлениями тети девочек, Ольги Александровны, младшей сестры Николая. Каждую субботу она садилась на поезд от Санкт-Петербурга, где она жила, до Царского Села. «Полагаю, я вправе утверждать, что они были ужасно рады, когда я навещала их и вносила некоторое разнообразие в их повседневную жизнь, – написала она позже. – Первое, что я делала, – это бежала наверх в детскую, где обычно заставала Ольгу и Татьяну, которые заканчивали последний урок перед обедом… Если же я приезжала раньше, чем преподаватели завершали утренние занятия, они точно так же радовались, что урок прерван, как когда-то радовалась я»[368]. В 1 час пополудни они «неслись вниз по лестнице из детской в комнату матери», затем они все вместе обедали, а потом сидели, разговаривали и шили в лиловом будуаре. После этого все шли на прогулку в Александровский парк. А после прогулки, скинув промокшие шубки и сапожки, Ольга Александровна и девочки часто устраивали шумное веселье и баловство на лестнице. Свет выключали, и кто-нибудь спускался, а «другие лежали на ступеньках, и когда я приближалась, меня хватали за лодыжку и щекотали или придумывали другие шутки. Было много смеха и крика, когда мы все вместе кувырком скатывались вниз с лестницы, ударяясь по пути головами о перила»[369].

С годами девочки становились ближе к тете Ольге, чем к другим родственницам. Она была им как старшая сестра и часто заменяла им мать, когда та была больна, сопровождая девочек на тех общественных событиях, где они должны были вместе присутствовать. «Кто-то должен был находиться рядом с ними, чтобы помочь детям вести себя правильно, вставать, когда необходимо, и приветствовать людей, как это следует делать, или, может быть, еще что-нибудь, за чем стоит приглядеть, – вспоминала она позже. – В конце концов стало как-то само собой разумеющимся, что я всегда должна была идти вместе с ними, куда бы они ни направлялись»[370]. Ольга была ближе всего со своей старшей племянницей и тезкой, которая была всего на тринадцать лет моложе ее. «Она была похожа на меня по характеру, и, наверное, поэтому мы так хорошо понимали друг друга». Но со временем Ольга Александровна не могла скрывать свою особую любовь к Анастасии, которой она дала прозвище Швыбзик (немецкое разговорное выражение, означает «маленький негодник»), намекая на ее неисправимую проказливость. Этот ребенок отличался такой отвагой, такой горячей любовью к жизни, воспринимая все как большое приключение, что Ольга не сомневалась: из всех четверых Анастасия была самой одаренной[371].

То было прекрасное время, эти субботние игры с тетей: «Мы все являлись к субботнему дневному чаю радостные, смеясь и переговариваясь о том, что «другие» могли об этом подумать»[372]. Когда наступали сумерки, семья собиралась на вечерню, и тетя Оля оставалась до тех пор, пока девочки не ложились спать, а затем она отправлялась обратно в Санкт-Петербург. В конце того же года она убедила Николая и Александру позволить ей оставаться на ночь, а утром забирать девочек с собой на весь день[373]. В Санкт-Петербурге, после ланча в Аничковом дворце с бабушкой, Марией Федоровной, при которой даже Анастасия старалась вести себя как можно лучше, они отправлялись к тете Ольге, где встречались со своими любимыми офицерами из окружения, пили чай, играли в игры, слушали музыку и танцевали, пока за ними не приезжала одна из фрейлин, чтобы отвезти девочек обратно в Царское Село.