Дневники Обормотня

— Я туда ещё положил бекон, сыр, приправы, какие нашёл… — я задумался, вспоминая личную вариацию «одиннадцати секретных трав и специй» — кажется там куркума была, потому и жёлтые. Тапками не кидаться, готовлю так впервые!

Ребёнок осмотрел кастрюлю с «тестом» и заявил:

— Маловато будет! Давай я ещё картошки натру!

Я мысленно извинился перед математичкой, потому что, кажется, это её стараниями я вспомнил, сколько нужно добавить остального к тому объёму картошки, что утащил мой мелкий помощник.

— Как хорошо, что за нами присматриваешь ты, а не дед Костя!

— Ты же вроде у деда Кости и был, разве нет? — я вспомнил, как отправлял Степашку «в безопасное место».

— Да как я мог пропустить такое, я за вами бегал! Только не по крышам, ты меня не видел?!

— Я мечтал не свалиться!

— Но не свалился! А я тоже так хочу! Я же смогу превратиться в большого волка? А ты?

— Наверное! — в способностях Степашки я был уверен, зато сам уже смирился, что до конца жизни останусь собачонком; буду считать себя то собакой, то волком, по желанию. И меня это не смущает, как Ленку! Зуб даю, как она перестанет загоняться по поводу своей собачьей физиономии, тут же и хандра пройдёт.

— Вот вырасту, стану большим и сильным, как папка, или вообще, как дядя Фёдор, и буду вас обоих катать на себе!

В это время подошёл Санька: помятый, сонный, пасмурный, одетый в серую майку и треники.

— С днём рождения, дружище! Как ты? — воскликнул я, не отрываясь от кулинарного процесса.

— Спрячьте меня в подвал кто-нибудь, позорище на всю деревню устроил…

За неимением пирожка, сделал кляп из оладушка. Подумал, и сунул второму голодающему. И себе тоже кусочек: вышло вкусно! Намного вкуснее, чем у деда Кости!

— А чего стесняться?! Ребят, я же вижу, мы тут все как одна большая семья! Хорошая, причём! А в хорошей семье никто никого не обижает!

Санька поёжился, но выдал самое страшное:

— Вожак прав, меня тоже нужно запирать. Я превращаюсь в такого восторженного идиота, что… нельзя так, понимаешь?!

— НЕЛЬЗЯ запираться от всего мира! А идиот ты только потому, что сам не знаешь своего Зверя! — Я видел тебя, каким ты был счастливым, когда бегал, а чтобы избавиться от тупости… превратись сейчас? Самостоятельно! В этом настроении, чтобы помнить, что ты адекватный!

— Так не делается, дед Костя говорит, если Зверь опасен, его, наоборот, надо держать крепче.

Я кисло посмотрел на сковородку: за перепалкой я всё-таки сжёг эту порцию из четырёх драников; ничего, съедим и подгоревшие.

— Дед Костя просто старый перестраховщик, он вас всех в клетки посадит, чтобы успешно изображать вожака образцово-показательной стаи. Превращайся, давай, всё хорошо будет. Я в этом настолько уверен, что даже плиту с оладьями выключать не буду.

— Степаш, какой телефон у пожарных?

— Сто один, па!

— Умничка. Иди играй.

— Не, мне тут интересно!

— Не спорь, ребёнок.

— Ну па, ну обернись, а? Ну пожа-алуйста!

Я успел дожарить последнюю порцию драников, всё-таки выключил плиту, и сел напротив Саньки. Сейчас будет сеанс волчьей уличной магии!

— Сань, посмотри на меня. Я уже больше недели такой, и до сих пор адекват. А значит, если сделаешь это со мной рядом, то всё у тебя получится.

— И папка будет ходить таким же волком, как ты?!

— Не постоянно, но будет! — я подмигнул Степашке. Да и Санька выглядел заинтригованно… что я задумал?

— Ладно. Степаш, отвернись.

Умный ребёнок послушно отвернулся мордашкой к зеркально отполированной стенке холодильника.

В вымотанном состоянии перекидывание проходило не так приятно; Санька морщился, как от судорог, стремительно перекидываясь в Зверя. Наконец, превращение завершилось, и в комнате сидел оборотень-хаски. Хасячья супермимика указывала на всё те же смущение и усталость.

— Просто побудь так немного, увидишь, ты совсем адекватный! Ты как долго так сможешь продержаться?

— Вообще часа два-три, это вчера я долго так пробыл, на радостях. Лёх, может не надо, а?

Умник Степашка сразу просёк фишку:

— Па, да ты уже хороший! И не прыгаешь по кухне: «Играть! Играть! Играть!»

— Вот именно, так что давай утрём нос этим зазнайкам, ты и так тоже можешь!

В глазах Саньки опять загорелся азарт восторженного хаски, которому пообещали вкусняшку: правда можно?!

Из коридора раздался звонок телефона; Степашка убежал и вернулся обратно.

— Это мама звонит! Лёш, тебя!

«Ленка стукачка!», — недовольно подумалось мне, но трубку взял.

— Лёшка, скажи сразу: дом цел? — перешла Василиса к главному.

— Цел, только… — я подумал: говорить ли о саде или нет, но решил принять удар честности на себя. — Только мы клумбу с флоксами разорили.

Вася заржала, а я непонимающе помотал башкой: тоже, что ли, свихнулась на радостях?

— ВОТ ТАК ЕМУ И НАДО! — отсмеявшись сказала она. — Лёх, ты бы видел все эти его пляски вокруг клумбы! Так что передай, молодец, а вместо клумбы колодец копать будем, давно пора!

Я закатился в хохоте, как и Степашка, да и Санька начал подхихикивать.

— Дай Саньку, поговорить тоже надо бы, посмотреть хочу на него.

Я протянул трубку, Санька взял её и улыбнулся. Напомнить, что сейчас у него физиономия счастливого хаски?!