Дневники Палача

Я подошел к кровати. Мои собственные руки, сжимающие меч, были уже откровенно мокрые. Суетливым движением я вытер ладони о штаны.

Эдорец смотрел на меня, не мигая. Он знал, что пришла его смерть. Рука, рука воина, живя собственной жизнью, инстинктивно обхватила рукоять меча, пытаясь оторвать, отодрать неподъемный груз.

Я склонился над стариком. Молча кивнул ему, то ли приветствуя, то ли спрашивая разрешения. Дождался ответного кивка неизвестно чего означающего. Палач и жертва. В высший миг наше единение выше слов. Затем я вонзил свой меч ровно по центру грудной клетки, где у эдорцев сердце.

Старик дернулся раз, другой и умер.

Подумав, я не стал забирать меч. Из развешенного на стенах оружия выбрал себе другой. На вид не такой старый и дорогой.

Не оборачиваясь, направился к выходу.

Посадочный катер стоял там, где я его оставил. Люк был открыт, кажется, я тоже оставил его в таком положении. Я отбросил меч. По-счастью, оружие больше не пришлось пускать в действие.

Вошел внутрь. Теперь подняться к кораблю на орбите и улететь подальше от этой чертовой планеты!

Внутри меня ждал.

Он.

Господин Рохан. Крылья носа все еще горели алым, обозначая тягу господина Рохана к крови. Меч, длинный, слегка изогнутый меч, похожий на саблю, лежал рядом. На кресле пассажира. Сам эдорец хозяйски расположился в кресле пилота.

— Это… это был мой отец, — кожа щек алела, почти сливаясь с окраской носа. Я не настолько разбирался в физиологии эдорцев, чтобы понять, что это означает — гнев, равнодушие, удовлетворение, радость… — Он… он был стар и… болен… очень, — слова покидали глотку Рохана с трудом, цепляясь, продираясь сквозь преграды языка, губ и чувств. — Надеюсь… мой сын сделает то же для меня… — а вот здесь голос его дрогнул, выдавая истинные чувства. Возможно, воином Рохан был неплохим, без сомнения, сыном отличным, но вот актером никаким.

Эдорцы — раса воинов. А что значит для воина умереть в собственной постели? Окруженным толпой скорбящих родственников. Возможно, для иных воинов — ничего, но для эдорцев — позор.

Господин Рохан, как заботливый сын, сделал для отца самое большое, что мог сделать — смерть от руки врага. И не просто врага, а — заклятого, врага всей расы, всей планеты. Высшая почесть.

Эдорцы — единственная раса в галактике, для которой палачи, естественно с разрешения парламента, выполняли подобную работу.

Произнося, что сын окажет ему — Рохану — такую же честь, эдорец лукавил. Он надеялся, наверняка, надеялся еще при своей жизни схлестнуться с ненавистными инопланетниками. И погибнуть, или победить! Похоже, на их секретных верфях дела шли полным ходом.

Однако, он ошибался. Гордый воин, подославший убийцу к собственному отцу. Ни ему, ни даже сыну его не суждено схлестнуться с ненавистными инопланетниками.

Господину Рохану совсем не обязательно знать, что есть такие штуки, как орбитальные сканеры. Господину Рохану совсем не обязательно ведать о существовании спутников-шпионов, которые, наверняка, усеивают орбиту Эдо. Все их тайные и подземные (в прямом смысле слова) заводы, наверняка, давно вычислены и нанесены на карту. Как и не составляет большого труда проследить перемещение и скопление большого количества железа, без которого не построить ни межпланетный корабль, ни сколько-нибудь приличную пушку.

Руководство Содружества позволяло им пока играть… пока. Когда корабль, или что они там строят, будет почти готов, случится… нет, не удар из космоса, а — природный катаклизм. Или землетрясение, или гигантская волна цунами (это если сооружение рядом с океаном), или еще что уничтожит секретный завод, вместе с персоналом и — самое главное — их детищем.

После шока и жертв богам, они начнут строить новый завод, только для того, чтобы в один прекрасный (для Содружества) или не очень (для эдорцев) день и его постигла участь предшественника.

И так до бесконечности.

Пока не надоест одной из сторон.

— Я… хотел… меч, который у тюремщика и которым должны были… отца…

— Оставил в теле.

— Хорошо, — Рохан кивнул. — Этим мечом… сражались наши предки… старик… отец был бы счастлив умереть от него…

— Он был счастлив, — соврал я, хотя возможно, сказал правду.

— Хорошо… это хорошо, — Рохан поднялся, взял свой меч. — Прощайте!

— Прощайте, — кивнул я. — Или, до встречи.

* * *

Он пришел сверху?

Да, пришел сверху.

В сверкании молний?

Да, в сверкании молний.

И грохоте грома?

Да, грохоте грома.

Небо разверзлось, аки стадо от кнута погонщика?

Да, небо разверзлось, аки стадо от кнута погонщика.

И он спустился?

Да, он спустился.

Михра Солнце правды?

Да, Михра Солнце правды.