Дневники полярного капитана

В ту же секунду вся упряжка стала проваливаться, пара за парой, причем каждая пара барахталась, изо всех сил стараясь вылезти на твердый лед. Передний, Осман, напряг всю свою богатырскую силу и удержался – удивительно было смотреть на него. Сани стали, и мы соскочили в сторону. В следующую минуту положение выяснилось. Мы шли вдоль моста из мерзлого снега, перекинутого через трещину; сани на нем остановились, собаки же повисли над бездной, между санями и Османом. Почему мы с санями не провалились за ним – совершенно непонятно. Я уверен, что лишний фунт веса увлек бы и нас.

Как только мы уяснили себе положение, мы оттащили сани от моста и якорем прицепили их ко льду, затем заглянули в глубь трещины. Собаки жалобно выли, повиснув в разных невозможных положениях, очевидно, страшно напуганные. Две как-то вылезли из сбруи, и мы неясно различали их на другом снежном мосту, много ниже. Веревка у обоих концов цепи глубоко впилась в снег у трещины, и при тянувшей снизу тяжести не было возможности сдвинуть ее с места. Между тем, Уилсон и Черри-Гаррард, увидев случившееся, поспешили к нам на помощь. Сначала казалось, что почти нет надежды спасти наших бедных собак. К счастью, прежде чем пуститься в путь, я удостоверился, что нами захвачена с собой веревка, какая употребляется при подъеме на горы в Альпах, и Черри-Гаррард поспешно притащил этот крайне полезный предмет.

В таких неожиданных случаях сразу всего не сообразить, и в первые минуты мы суетились довольно бестолково. Мы ни на дюйм не могли двинуть ни главную постромку саней, ни привязанную к Осману и душившую его веревку. Скоро, однако, мысли наши прояснились. Мы разгрузили сани, отнесли в безопасное место спальные мешки, палатку и печку. Осман удушливо хрипел; ясно было, что его необходимо скорее освободить. Я сорвал ремни с одного спального мешка, и мне с помощью Мирза удалось на несколько дюймов оттянуть веревку, этим освободив Османа, и на нем тотчас же был разрезан хомут.

Затем, прикрепив веревку к главной постромке, мы принялись тащить общими силами. Одну собаку достали и отвязали, но веревка тем временем так глубоко врезалась в край льда, что дальше вытянуть ее не было никакой возможности. Но мы теперь могли сделать то, чего следовало добиваться с самого начала, а именно поставить сани поперек трещины и с них работать. Это нам удалось, хотя пальцы у нас при этом немели. Уилсон крепко держался за прицепленную якорем постромку; остальные работали у другого конца. Веревка, которой управлялся Осман, была очень тонкая, и я все боялся, что она оборвется; поэтому мы Мирза спустили на фут или два ниже, чтобы он прикрепил спасательную веревку к концу постромки, и после того работа пошла правильнее.

Мы собак попарно вытащили на сани и одной за другой перерезали хомуты. Труднее всех дались последние собаки, потому что они находились под нависшим краем ледяной коры, притиснутые отягченной снегом веревкой. Наконец, задыхаясь, мы и последнюю вытащили на твердый лед. Из тринадцати были спасены одиннадцать. Я не бросал надежды спасти и последнюю пару. Мы спустили спасательную веревку, чтобы узнать, не хватит ли ее до нижнего снежного моста, на котором они сидели, прижавшись. Длина веревки 90 футов, а по оставшемуся концу видно было, что мост находился на глубине около 65 футов. Я сделал на ней петлю и велел спустить себя вниз. Мост оказался крепким, и я схватил обеих собак, которых, одну за другой, вытащили на поверхность. Тут я услышал крики, визг и вой. Это несколько спасенных собак побрели ко вторым саням, и завязалась жестокая драка. Все должны были броситься разнимать, но скоро вернулись и, не без труда, вытащили и меня.

Все хорошо, что хорошо кончается, и надо сознаться, что поистине счастливо кончился этот крайне серьезный эпизод. Мы ощутили потребность подкрепиться пищей и сделали привал, поздравляя друг друга с таким, граничащим с чудом, избавлением от большой опасности. Если бы сани провалились, Мирз и я неизбежно сильно пострадали бы или были бы даже убиты. Собаки – удивительные существа, но они пережили ужасную встряску. Трое получили более или менее серьезные внутренние повреждения. Многие висели на одном тонком ремне, стягивавшем брюхо, безумно барахтаясь в надежде выбраться.

Одна собака, на которой хомут сидел свободнее, ухитрилась уцепиться за оба края трещины и с раздирающим воем делала отчаянные усилия, чтобы совсем перелезть. Две собаки, повисшие вместе, дрались и грызлись между собою каждый раз, как их положение это дозволяло. Трещина на это время обратилась в сущий ад, и время несчастным животным должно было казаться вечностью. Было 3 часа 20 минут. когда мы окончили спасательную работу; случилось же несчастье во втором часу! Некоторые собаки висели более часа.