Дневники потерянной души

* * *

В дни стирки и уборки в хозяйском доме Маура подрядился помогать мне и отцу развешивать во дворе тяжелые мокрые простыни и занавеси, вынутые из лохани с водой. Между двух вбитых в землю высоких кольев были натянуты крепкие веревки, до которых я почти не доставал, но все же помогал отжимать постельное белье, которое мы с Маура скручивали в толстый жгут с разных сторон, со смехом стискивая льняную ткань до упора. Затем они с моим отцом накидывали белье на веревки, и оно легко колыхалось на ветру; а после отец присаживался отдохнуть на пенек посреди двора, жуя стебелек щавеля и щурясь на солнце.

Мне нравилось прятаться между мокрых простыней, то и дело резко выбегая из-за них и пытаясь напугать хозяина. Он в ответ поступал так же, вдобавок еще и накидывая простыню на голову, рыча и изображая некое безликое белесое чудовище, размахивая руками в простыне, словно крыльями.

- Я грозный летун-щекотун! – диким голосом орал он, и я визжал, пугаясь почти по-настоящему, а он ловил меня и щекотал за бока, пока у меня от смеха не выступали на глазах слезы.

- Большой парень уже, а дурью маешься! - неодобрительно качал головой господин Лабинги, проходя мимо нас с корзиной свежеиспеченного хлеба с рынка. – Белье опять замызгаете, перестирать заставлю.

Мы немного успокаивались, но только до тех пор, пока он не скрывался в доме. Тогда Маура снова издавал громкий боевой клич, я улепетывал изо всех сил, а он с улюлюканьем и хохотом гонялся за мной вокруг кольев.

* * *

- Опять ты куда-то с этим мальчишкой собрался? – выговаривал господин Ильба, косясь на меня, стоящего у двери. Я переминался с ноги на ногу, не решаясь пройти в дом, несмотря на приглашение Маура.

- Я хочу научить Бана плавать, – откликнулся тот из другой комнаты. – Мы на речку пойдем.

- Не пойдете, потому что я не позволю! – пожилой хозяин повысил голос. – Мне надоело, что вся деревня обсуждает эту твою возню с рабами. Что такое? Я тебя привез, чтобы ты был мне достойным наследником, а не бегал по двору среди всяких лоботрясов! Ты не понимаешь, как тебе повезло. Я единственный в округе, кто знает счет и письмо, я вкладываю свое время и силы, чтобы ты овладел этими навыками, а ты только и знаешь, что пачкать мое доброе имя! Будешь сидеть и доделывать задание, которое получил. Баназир, убирайся.

Я покорно шагнул за дверь.

- Нет! – Маура выскочил, на ходу подвязывая сапоги. – Я обещал сегодня, и я уже закончил задание. Я не хочу вам перечить, но мы договорились...

- Вы договорились? Этого еще не хватало! – Ильба грозно нахмурился, подступая к приемному сыну. – Я этого терпеть не буду! И не мог ты закончить так быстро. Не ври мне!

Маура резко вздернул подбородок, затем размеренными шагами прошел в рабочую каморку и вернулся с небольшим свитком из древесной коры в руках.

- Вы даже не посмотрели, почтенный!

Ильба осторожно развернул на столе желтоватую кору и с изумлением уставился на ее поверхность, покрытую ровными знаками, черточками и закорючками. Я не умел читать, но почему-то готов был поклясться, что в написанном не было ни единой ошибки.

- Та-а-к, – протянул старик, сложив руки на груди и безуспешно пытаясь не показать, насколько он поражен. – Не знаю, как тебе это удалось, но я еще проверю, и будешь исправлять все и переписывать заново.

- Когда вернусь, – сказал Маура бесстрастно, проходя мимо него к выходу. – Доброго вам дня, господин.

И, подтолкнув меня за плечи, он закрыл за нами дверь.

* * *

Сидя под тенистыми ветвями клена, Маура долго и старательно вырезал небольшую дудочку из камыша. Наконец он проделал кончиком ножа небольшие дырочки в ряд и для проверки начал дуть, зажимая то одну, то другую из них пальцем. Я завороженно следил за ним, затем, не выдержав, из любопытства заткнул пальцем выходное отверстие дудочки, чтобы узнать, какой при этом получится звук.

Чуть не подавившись, Маура рассмеялся и шутливо погрозил пальцем в мою сторону:

- Будешь баловаться – не покажу тебе, как правильно играть.

Я тут же утихомирился и уселся рядом, слушая протяжные гудящие трели. Он на слух подбирал какую-то мелодию, то медленную, то повеселее, и я смотрел на его длинные пальцы, танцующие над дудочкой, и наслаждался извлекаемыми звуками.

В тот же день я убедился, что у меня музыкальный слух отсутствует напрочь, что добавилось к списку моих неудач и еще больше огорчило меня. Маура, как всегда, был хорошим и терпеливым наставником, но толку от его попыток в моем случае не было никакого. Все созвучия для меня воспринимались почти одинаково, а понять очередность затыкания дырочек для создания цельной мелодии оказалось делом невыполнимым.

Чем больше мы общались, тем больше я стыдился своей неполноценности перед каскадом его талантов, и думал, что не заслуживаю дружбы с ним. Но он, казалось, не понимал моей проблемы; во всяком случае, вместо того, чтобы плюнуть и найти себе более достойного приятеля для игр, он почему-то продолжал возиться со мной.