Дневники потерянной души (СИ)

Единственный, кто не улыбался, был сопровождавший их мужчина, который теперь брезгливо осматривался по сторонам, зачем-то сжимая в руке грязный моток веревки.

- Садитесь, - пригласил всех Маура. – Отдохните с дороги, сейчас будет угощение. Можете положить свои... э-э-э... вещи на скамью, почтенный, - добавил он в адрес мужчины, покосившись на его веревку.

Тот бросил все в угол и уселся за стол, так и не представившись. Но по его грозному виду и так было ясно, что это владелец моих сестер.

- Где хозяин дома? – осведомился он у Маура, отдуваясь от жары.

- Перед вами.

- Как ты смеешь, раб? Я что, не вижу, что ты вместе с этим лоботрясом тут прислуживаешь? Быстро зови хозяина!

Маура сдержал вздох.

- Почтенный, я и есть хозяин этого дома, и еще немного – мое терпение лопнет, и вы перестанете быть моим гостем. – Он поднял голову от тарелок, которые мы расставляли по столу, и взглянул на сидевшего в упор.

- Я... я...

- Вы?..

- Меня зовут Аталин, я из рода Расута... Я девок привез с их родичами свидеться, уж очень просили... С весны умоляли прямо, плакали, да и давно скучали. Вот, приехали мы...

Я поразился тому, как резко изменился его тон. Куда только делись надменные, угрюмые нотки? Этот человек боялся, причем настолько, что пальцы его дрожали и он нервно вытирал темные усы и бороду.

- Мы рады всех вас видеть, Аталин, - мой хозяин улыбнулся ему и потупившимся женщинам.

- Где отец, Баназир? – наконец решилась спросить Гатан.

- На рыбалке, он к ужину будет, - поспешил успокоить я их.

Сестры гостили у нас четвертые сутки, и мы весело проводили дни за непринужденной болтовней, совместными походами на рынок и прогулками по лесу, пользуясь тем, что жестокий Аталин временно отлучился ради попоек и обмена товаром с местными мужиками и оставался ночевать в кабаке, предоставив девушкам относительную свободу.

Мы запекли в очаге выловленного отцом крупного леща, затем из ягод красной смородины сестры долго варили в котелке напиток, добавляя туда ароматные пряности. На столе дымились свежеиспеченные лепешки с тмином, которые мы обмакивали в плошки с горячим топленым маслом. После многочисленных уговоров Маура вновь настоял на том, чтобы за обедом мой отец сидел во главе стола.

- Завтра можно всем вместе с утра на опушку выбраться, пока не слишком припекает, – с улыбкой предложил Маура, наливая гостьям дымящийся компот в деревянные стаканы. – Ежевика разрослась, хоть ведрами собирай.

- Ага, хорошо бы, - вздохнула Гатан. – Только хозяин, наверное, спозаранку уже обратно отправляться прикажет – вчера с полными мешками вернулся, обмолвился, что почти все дела закончил.

- Вот же досада, - огорчился Маура. – Но вы еще приезжайте, как сможете.

- Постараемся, - живо откликнулась Гатан, широко улыбаясь полными чувственными губами. – Может, к следующему лету поедет наш клещ снова сюда торговать, навар здесь богатый, как думаешь, Сид?

- Может, - подтвердила более стеснительная сестра, хихикая и лукаво поднимая глаза от своего стакана. – Спасибо, господин Лабинги, за такой щедрый прием.

- Спасибо, - тоже молвила Гатан. – Эх, только одна ноченька осталась... – между делом мечтательно протянула она, с наслаждением жуя лепешку.

В наступившей паузе Сида вдруг вспыхнула, резко выскочила из-за стола и выбежала за дверь. Маура тут же бросился за ней, Гатан неловко поднялась со стула. Мы с отцом недоуменно переглянулись, и вслед за старшей сестрой встали у порога, наблюдая за сценой во дворе.

Перехватив Сиду на полпути к калитке, Маура развернул ее лицом к себе.

- Прости меня, - искренне попросил мой хозяин. – Я не имел права так поступать.

Она не шевельнулась, глядя в землю.

- Ни один прекрасный цветок не заслуживает, чтобы его так грубо и беспечно срывали, - продолжил он.

Словно желая наглядно продемонстрировать, он быстро сорвал несколько подсолнухов, растущих у забора, и, внезапно опустившись на колени, снизу вверх протянул их безмолвно стоявшей девушке.

Мой хозяин стоял на коленях перед моей сестрой. Перед рабыней. Перед женщиной.

Мы оторопели; а больше всех оторопела, конечно, Сида. Снова покраснев до кончиков ушей, она разом очнулась от ступора и кинулась поднимать его с колен, отряхивая его штанины от пыли.

- Не надо... – смущенно бормотала она. – Не надо...

Обе сестры, без сомнения, к тому времени уже давно познали мужские ласки, но тогда как для спокойной и невозмутимой Гатан они были не более чем плотскими утехами, Сида, от природы чувствительная, как и я, не могла так просто к этому относиться. Наконец разобравшись в произошедшем, я понимал ее обиду и ярость от того, что ее использовали после старшей сестры, как очередную игрушку для удовольствий, даже при ее собственном желании и согласии на эти действа.

На другое утро, едва рассвело, мы уже стояли во дворе, прощаясь. Мы с отцом долго обнимались и целовались с сестрами, печалясь от того, что в следующий раз увидимся еще не скоро.

- Ну, что застряли там, коровы? – окрикнул их Аталин с тропинки. – Нам до ночи успеть надо!