Дневники принцессы

И заставила поцеловать ее и во вторую щеку, потому что в Европе (и в Сохо) принято здороваться таким манером.

Короче, я наклонилась и поцеловала бабушку в другую щеку. При этом я заметила, что из-за бабушки выглядывает Роммель. Роммель — это бабушкин карликовый пудель, ему пятнадцать лет. По размеру и по форме он точь-в-точь как игуана, только не такой умный. Он все время дрожит, и ему нужно носить флисовый жилет. Сегодня его жилет был такого же фиолетового цвета, как бабушкино платье. Роммель никому, кроме бабушки, не позволяет до себя дотронуться, и даже когда бабушка его гладит, он закатывает глаза с таким видом, как будто над ним издеваются. Если бы Ной видел Роммеля, он бы хорошенько подумал, прежде чем принимать на свой ковчег каждой божьей твари по паре.

— Ну-с, — сказала бабушка, когда решила, что нежностей достаточно, — правильно ли я поняла, что твой папа рассказал тебе, что ты — принцесса Дженовии, а ты разревелась? Это еще почему?

Я вдруг как-то сразу почувствовала себя ужасно уставшей. Чтобы не упасть, я срочно присела на мягкий стул с розовой обивкой.

— Ох, бабушка, — сказала я по-английски. — Не хочу я быть принцессой. Я просто хочу быть собой, Миа.

— Не переходи со мной на английский, — строго сказала бабушка. — Это вульгарно. Когда разговариваешь со мной, всегда говори по-французски. Сядь прямо на стуле. И не клади ногу на подлокотник. И ты не Миа, ты Амелия. Строго говоря, ты Амелия Миньонетта Гримальди Ренальдо.

Я говорю:

— Ты забыла Термополис.

Бабушка метнула на меня зловещий взгляд, это у нее очень хорошо получается.

— Нет, Термополис я не забыла.

Потом бабушка села на другой мягкий стул рядом с моим и продолжила:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что не желаешь принимать принадлежащее тебе по праву место на троне?

Боже, как же я устала.

— Бабушка, ты не хуже меня знаешь, что принцесса из меня не получится. Так зачем зря тратить время?

Бабушка посмотрела на меня из-под черных полос, вытатуированных на веках. По-моему, она бы меня с радостью убила, но, наверное, не могла придумать, как при этом не запачкать кровью розовый ковер. Так и не придумав, она очень серьезным голосом сказала:

— Амелия, ты — наследница короны Дженовии. После смерти моего сына ты займешь его место на троне. Так обстоит дело, и никак иначе.

О господи! Делать нечего.

— Как скажешь, бабушка. Но мне на завтра много задано. Это обучение на принцессу займет много времени?

Она снова посмотрела на меня этим своим строгим взглядом:

— Оно займет столько времени, сколько нужно. Ради блага моей страны я не боюсь пожертвовать своим временем — или даже собой.

Вот это да! Кажется, это вопрос патриотизма.

— Гм… ладно.

Некоторое время я просто смотрела на бабушку, а она — на меня. Роммель лег на ковер между нашими стульями, но не просто лег, а очень медленно, как будто его лапы были слишком слабыми, чтобы удержать два фунта его веса. Наконец бабушка нарушила молчание:

— Мы начнем с завтрашнего дня. Ты будешь приходить сюда сразу после школы.

— Бабушка, я не могу приходить сюда сразу после школы, у меня полный провал по алгебре, и мне каждый день нужно ходить на дополнительные занятия.

— Значит, ты будешь приходить после дополнительных занятий, нечего слоняться без дела. К следующему разу напиши список десяти выдающихся женщин мира, которыми ты восхищаешься, и объясни почему. Это все.

У меня отвисла челюсть.

Домашнее задание? Мне еще будут задавать домашнее задание? Мы так не договаривались!

— И закрой рот, — рявкнула бабушка. — Не следить за своим ртом — это очень некультурно.

Я закрыла рот. Домашняя работа???

— Завтра ты придешь в прозрачных колготках. Ты уже слишком большая, чтобы носить простые колготки или гольфы. И смотри, приходи не в теннисных тапочках, а в нормальных туфлях. И приведи себя в порядок: уложи волосы, подкрась губы и покрой лаком ногти, вернее, то, что от них осталось.

Бабушка встала. Она даже не помогала себе руками, опираясь на подлокотники. Для своего возраста она очень шустрая.

— А теперь мне пора переодеваться, я сегодня обедаю с шахом. До свидания.

Я как сидела, так и осталась сидеть. Может, она рехнулась? То есть совсем, окончательно? Она хоть понимает, чего от меня требует?

По-видимому, она понимала, потому что, когда я опомнилась, передо мной стоял Ларс, а бабушка и Роммель исчезли.

Вот это да! Домашняя работа! Никто не предупреждал, что мне придется делать какую-то домашнюю работу!

И это еще не самое страшное. Она хочет, чтобы я пришла в школу в прозрачных колготках! Такие колготки в школу носят только старшеклассницы или девчонки вроде Ланы Уайнбергер, ну, вы понимаете, такие, которые выпендриваются. Среди моих знакомых никто, просто никто не носит прозрачные колготки. И конечно, никто не красит губы и ногти и не укладывает волосы. Во всяком случае, в школу.

Но разве у меня есть выбор? Бабушка меня так запугала своими татуированными веками, что я просто не могла не сделать то, что она требует.