Дневники русских писателей XIX века: исследование

Жанровое содержание дневника выходит далеко за рамки традиционного путевого журнала. Помимо уже упоминавшейся поэзии природы, страницы гаринских записок наполнены публицистикой, вопросами геополитики, историческими экскурсами. Но главное: автор, готовивший свои материалы для публикации, ставит в них важные политико-экономические вопросы. Он подходит к предмету повествования с деловыми мерками, как возможный будущий (а в известной степени и настоящий) участник созидательного процесса. Поэтому в дневник заносятся пространные рассуждения о средствах и путях решения актуальных проблем. Художественный взгляд на вещи сочетается с оценкой практика, специалиста. Автор выдвигает научные гипотезы и делает долгосрочные прогнозы. Все это не вяжется с распространенным в литературе путешествий представлением об авторе – пассивном созерцателе, любознательном наблюдателе, лишь получающем определенную информацию.

Жанр дневника органически объединяет два начала – научно-публицистическое и художественное. Подробное описание края, часто с использованием богатых художественных средств, сопровождается глубоким анализом его социально-экономических проблем: природопользования, демографии, строительства коммуникаций, трудовых ресурсов. Михайловский-инженер словно соревнуется с Гариным-художником в глубине и достоверности сведений об известных и неосвоенных землях. Мастерство в подаче материала усиливает интерес к таким комплексным описаниям.

Переход с языка публицистики на художественную речь порой осуществляется довольно резко, с тем чтобы поддерживать эстетическое равновесие в повествовании: «Вопрос здесь только в том, как на те же деньги выстроить как можно больше дорог <…> И, конечно, все это было бы более чем ясно, если бы у нас существовал общий железнодорожный план, а не сводилось бы все дело к какой-то мелочной торговле <…>.

Ошибка, простительная людям сороковых годов, когда была принята у нас не более узкая колея, подходящая более к карману, а более широкая, подходящая более к крепостнической ширине тех времен, повторяется и в наши дни, когда при желании решить правильно вопрос, есть все данные из теории и фактов для рационального его решения… Довольно.

Синее небо – мягкое и темное – все в звездах. Смотрит сверху. Утес, «салик», обрывом надвинулся в реку, ушел вершиной вверх; там вверху, сквозь ветви сосен, еще нежнее, еще мягче синева далекого неба» (с. 63). Распространенность такого приема заставляет предполагать наличие высшей эстетической инстанции в замысле произведения, которая регулирует компоненты жанрового содержания дневника.

По мере продвижения в глубь неизвестных территорий научно-публицистический элемент видоизменяется. Источником информации для рассказчика становятся сведения, полученные от образованного слоя туземцев, путешественников, следующих параллельно автору, местные предания и многолетние наблюдения народов Дальнего Востока. По форме такой материал близок к художественному элементу, так как включает в себя диалоги, рассказы от первого лица, литературно отредактированные легенды. Поэтому резкого контраста между двумя содержательными частями не наблюдается. Но сущность модифицированного научно-публицистического начала остается прежней: в этой части записи сосредоточена информация о состоянии края – уровне жизни, торговле, характере производства и т. п. Таким образом, жанровый дуализм является отличительной особенностью дневника Гарина-Михайловского.

Метод работы над материалом Гарин сформулировал в одной из поздних записей, на исходе путешествия: «Мысль и фантазия невольно приковывают к отдельным образам, жадно приникают к ним и опять отвлекаются к новым» (с. 359). Научный и художественный принципы, тесно связанные и с жанровым содержанием, лежат в основе отбора, изображения и оценки материала. Почему двоякий метод понадобился писателю, достаточно убедительно показано в предыдущем изложении: географические, экономические и технические сведения требовали научного подхода («мысли»), а картины природы, этнография и фольклор – художественного («фантазии»).