Дневники русских писателей XIX века: исследование

Принадлежность дневника Герцена к интровертивному типу во многом определила его жанровую специфику. Летопись жизни писателя – это лирико-философский журнал, написанный в жанре его ранней прозы. Философская мысль в нем органически сочетается с сердечными излияниями и лирическими раздумьями о жизни. В дневнике автор не изменяет своей обычной литературной манере, которая разовьется в «Былом и думах» и в публицистических циклах 1950–1960-х годов. В этом смысле дневник был этапным произведением в творческой эволюции Герцена. В нем формировалось то совершенно оригинальное жанровое мышление, которое было свойственно исключительно автору «Концов и начал».

К определению жанрового содержания дневника вполне подходит формулировка из «Былого и дум»: «отражение истории в человеке, случайно попавшем на ее дорогу». Правда, дневник воссоздает короткий период этой истории. В нем осмысление жизненного опыта личности еще нередко встраивается в схему философии истории классического идеализма, трактующего саму личность абстрактно, вне конкретных социальных условий. Поэтому факты современной жизни и недавнего прошлого сопровождаются лирическим аккомпанементом либо даются в форме предельных обобщений: «Дух, выработавшийся до человечности, звучит так, как цветок благоухает, но звучит и для себя; за трепетом жизни, за неопределенной радостью бытия животного следует экспансивность человека, он наполняет своею песнею окружающее <…>» (с. 217).

Идейно-художественное единство дневника обеспечивается его методом и стилем. Дневник ведется не в форме сплошной фиксации событий дня, а методом их отбора. Отбор материала не всегда зависит от пережитого в конкретный промежуток времени. Записанная мысль может возникнуть стихийно, по случайной ассоциации разновременных фактов и идей. Но в основе их, как правило, лежит груз прошлого и размышления о будущем, связанные в логическую цепь, в которой средним звеном является настоящее.

Подчиненность содержания логики мысли автора, а не ходу физически протекающих событий наглядно выражается в ее финале, который часто представляет собой итоговое умозаключение, выраженное в форме пословицы или афоризма: «Замечателен циркуляр министерства внутренних дел, объявляющий, что в этом указе (который давно был ожидаем) ничего нового нет, что он относится к желающим и чтоб не смели подразумевать иной смысл, мнимое освобождение крестьян etc., etc. Ne reveillez pas le qui dort! ». Такая конструкция демонстрирует встроенность записи в мировоззренческую систему автора. Подобный прием встречается как в дневниках начала века (С.П. Жихарев), так и в ряде образцов жанра второй половины столетия (П.А. Валуев) и указывает на его типичность и устойчивость в дневниковой прозе.

Тенденция к проведению исторических аналогий, к философским обобщениям стала стилеобразующим фактором дневника. Эпоха 1830–1840-х годов была временем формирования «метафизического языка» (научно-философского стиля) в русской словесной культуре. Как видный представитель духовного направления эпохи Герцен был одним из создателей такого стиля. В этом отношении дневник стал творческой лабораторией этого процесса.

На стиле дневника лежит отпечаток классической немецкой философии. «Читая Гегеля и находясь весь еще под его самодержавной властью, я сам во многих случаях разрешал логическими шутками или логической поэзией не так-то легко разрешимое» (с. 317). Герцен мыслит категориями немецкой школы и одновременно передает своеобразие ее терминологии.

Здесь отчетливо выделяются два направления – автоматическое перенесение немецких слов-понятий в лексико-синтаксическую структуру русской фразы (терминологический варваризм) и передача иноязычного (в основном латинского) термина в русской транслитерации. Словесное творчество автора «Писем об изучении природы» в жанре, не рассчитанном на широкого читателя, объясняется не отсутствием русских лексических аналогов, а его стремлением освоить и культивировать на отечественной философской ниве передовую мысль Запада. В известной мере языковое экспериментаторство в дневнике может быть рассмотрено как студийный вариант будущих философских книг писателя.