Дневники св. Николая Японского. Том II

И внушал ему на митинге их сильно говорить о соединении Церквей, причем прямо представлять необходимость отбросить все, что у них несогласно с догматами Православной Церкви. Мы не можем в догматах уступить ни на йоту; и тщетны были бы все старания их соединиться с нами, если они не решатся исправить догматическую часть своего учения. От англичан трудно еще ожидать сей уступки по причине британской гордости (причем Mac Kim улыбнулся, a Francis рассмеялся); но американцы не столь горды и гораздо смелее. Итак, пусть американцы решительно приступают к делу. Наш Святейший Синод будет весьма рад, с отеческою любовью примет; но, говорю, нужно прямо явиться с уступками в главном, с готовностью принять прямо и ясно все то, что исповедовала Неразделенная Христова Церковь первые десять веков (и что ныне с буквальной точностью исповедует русская Церковь). Во всем не догматическом вы можете остаться при том, что имеете, — например можете удержать музыку при богослужении, нынешнее устройство храмов (без алтаря), свое время празднования Пасхи; но, например, безусловно принять 7 таинств. Едва я это выговорил, как Mac Kim возразил, что «7 таинств они принимают, только делают различия между таинствами необходимыми для всех и не необходимыми; таинства Крещения и Причащения необходимы всем для Спасения, а например, таинство брака — не необходимо, — вы же сами не женаты». — «Ладно», — возразил я, — «а например, ваше дитя умрет крестившись, но не приобщившись — разве оно погибло? Где же необходимость двух–то для всех?» — «Но… но» — запнулся было он; — «Но это показывает», — заключил я, — «что споры будут бесконечные и соглашение никогда не состоится, если вы прямо и ясно, без всяких расчленений на важное и неважное, чего не знала Древняя Православная Церковь и не знает нынешняя, не примете и 7 таинств, и все другое догматическое, в чем различаетесь с нами»… — «Вы не принимаете нашу иерархию», — говорил, между прочим, он. — «Еще бы, коли вы и сами сомневаетесь в ней»… Как видно, это самый больной вопрос у них; все они заговаривают об этом. — Дал ему Служебник на японском (ибо спросил, где можно купить его), золотообрезный бишопу, простой Франсису; дал еще первому перевод Служебника на английский Робертсона (которого у меня семь экземпляров), второму — Пространный Катихизис на английском (каковая книга у бишопа, по словам его, есть); дал еще обоим по Катихизису на японском. Чрез Мае Kim’а послал золотообрезный служебник на японском бишопу На1е’ю. — Хвалил Mac Kim нашего священника в Сендае, значит — о. Петра Сасагава, человека по бездеятельности совсем похожего на мертвеца, которого забыли похоронить; такие, знать — им, протестантам, на руку.

27 мая/8 июня 1895. Суббота.

Утром, в шестом часу, до обедни, я освятил кроплением святой воды с пением Тропаря «Во Иордане» нижнюю часть здания библиотеки, совсем готовую для принятия книг, напечатанных Миссиею. Вчера мы с Давидом Фудзисава, заведующим книжным складом, определили порядок укладки книг, начиная с Богослужебных книг и Священного писания до брошюр здешнего сочинения вроде «Православн[?]» о. Павла Сато. Сегодня начали переносить книги в новую кладовую для них. Слава Богу, хоть это сделано!

В принесенном сегодня месячном японском журнале «The Sun», июньской книжке, прочитал статью академиста нашего, кандидата Киевской Духовной Академии Даниила Кониси, и часа два был в состоянии человека, нанюхавшегося чего–нибудь мерзкого. Статья «Характеристика русских». По Кониси: «Русский народ — флегматического темперамента», поэтому из Патрологии Чистовича и других он взял только дрянные черты сего темперамента и приложил их к русским; и вышло, что русский народ — тупой разумением, вялый волею, ленивый, не любящий ничего, кроме покоя, — до того, что даже руки не поднимет вытащить мухи из рюмки водки, а глотает водку прямо с мухой; ругается напропалую русский народ, не только простой, но и всякий другой, так что ругательность — неотъемлемая черта русского народа; есть и доброта у русских, но это больше от лени; неподвижность этого народа — от лени. Когда вышел из Индии, тогда было у него и свободолюбие — доказательство чего «вече»; но русский климат (по Боклю) переродил народ, сделав его флегматическим рабом и прочее…