Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

С 6–ти часов всенощная. Служил тоже о. Роман Циба при пении хоров. В конце оба хора, сходясь на средине Церкви, в Рождественские службы всегда отлично поют «Дева днесь». Сегодня особенно хорошо пели. Горячо молился я стоящему в иконостасе против клироса Святому Апостолу Павлу, чтоб он исходатайствовал у Бога миссионера для Японии. Хоть бы одного–то послал Господь, по молитвам Святого Апостола Павла, так побившего язычников!

26 декабря 1903/8 января 1904. Пятница.

2–й день Праздника Рождества Христова.

С 8–ми часов Литургия, отслуженная о. Романом Циба.

Поздравление от Церкви Коодзимаци с о. Алексеем Савабе во главе и угощение оной.

В 2 часа отправился с поздравлением в Посольство. Барон Розен страдает еще больше от ушной болезни, чем я; с повязкой на ушах; рекомендовал мне своего доктора, японца Како, которого ему прислал немецкий доктор Бельц, последняя медицинская авторитетность в Японии.

На вопрос мой: будет ли война с Японией? Барон отвечал выражением негодования на нерешительность нашего Правительства и несообразность слов и дел: «Руководящей головы нет в Петербурге; если бы Александр III был жив, никакой бы этой сумятицы не было», — и так далее. При мне же пришел военный агент полковник Самойлов и стал перечислять барону, какие японские дивизии уже отправлены или готовы к отправлению. Значит, японцы окончательно решились на войну, и они готовы к ней; а у нас в Манчжурии войска совсем мало.

С грустью я оставил барона и пошел посетить других членов Посольства. С негодованием в душе вышел от юного секретаря Арсеньева, так любящего копировать Императора Вильгельма в фабрении своих усов: [1 нрзб] на главной стене в комнате высоко водружена буддийская божница; «я так люблю это», говорит.

— А иконы–то нет у вас? — спрашиваю, не видя нигде оной по стенам.

— Нет, есть, — говорит, — вот она, — и указывает на входную стену; действительно, налево от порога в углу высоко едва видна какая–то крошечная иконка. Так и отпечатался во всем этом интеллигент последней формации, без религии и без здравого смысла, один из захиренных баранов Панургова стада. А еще с такой прямо русской фамилией! Гадко! Сколько он в свою жизнь наложит грязных пятен на русское имя! Какое мерзкое воспитание ныне дают и каких нравственных калек выпускают в жизнь!

Побыл, между прочим, у князей Доде; младший, Стефан, лежит в госпитале Красного Креста; старшего, Луку, застал дома; показывал он свои картины масляными красками; одна, представляющая лес, очень порядочная.

Вернулся с сильною болью в горле, простуженном на днях, так что и ко всенощной должен был не идти.

27 декабря 1903/9 января 1904. Суббота.

Усилившаяся боль в горле помешала идти к обедне, которая была с 8–ми часов. Послал за доктором Како, чтоб начать лечение ушей, если можно их поправить, да кстати и горла. В 4–м часу Како прибыл, осмотрел, испробовал и промыл уши; улучшения, по–видимому, не обещает; говорит: «Косточки (молоток, наковальня, стремя) перестали правильно отправлять свои действия». Горло помазал йодом и прислал полоскательное. Наружу не велел выходить, так и сегодня во всенощной не был, что довольно тягостно.

28 декабря 1903/10 января 1904. Воскресенье.

Опять богослужение без моего участия, что решительно удручает. Одна только выгода этого затворничества: над отчетами можно беспрепятственно работать, а работы еще много — помогать некому.