Дневники св. Николая Японского. Том V

Телеграмма, что третьего дня (29 числа) итальянский Король Гумберт убит! Боже, что же это? Ужели нет узды на анархистов, потому что, конечно, это их дело?!

Горизонт везде обложен тучами. В Европе вот анархисты, нигилисты и социалисты. В Китае с 13–го июня посланники и около тысячи человек всех иностранцев сидят наподобие мыши, пойманной в мышеловку. В Тяньдзине собираются союзные войска идти на выручку их и, вероятно, на днях двинутся, но не будет ли то вместо освобождения смертным приговором для пекинских пленников? Затем Китай вызовет на бой с собою все государства, с которыми имел трактаты, — дальше что? Промысл Божий готовит что–то новое, пока неудоборешимое.

19 июля/1 августа 1900. Среда.

Утром, за ранней обедней, увидел, что новопоставленный диакон Иоанн Оно достаточно научился служить, и потому сказал ему отправиться на место его — в Сиракава.

Вышедши из Церкви, нашел на столе письмо от Распопова: извещает, как об ужасном событии, о том, что в Страстную неделю нарисована была плащаница одною девицею (воспитанницею Католического пансиона в Нагасаки, дочерью русского генерала, гостившего, кажется, у консула Костылева во время Страстной), и что оная плащаница была целуема и носима к соблазну простых русских христиан — матросов и подобных; считает это уголовным преступлением и возводит оное на Костылева (тогда как это дело глупости и неопытности о. игумена Вениамина). В ответе я указал ему притчу о фарисее (Лук. 18, 10–14): винит он только ближних, и тем только зло себе чинит, как гордый фарисей чинил себе…

Из Хакодате — прошение христиан, разумеется, некоторых только, оставить там катихизатора Исайю Мураки, переведенного Собором в Ооцуцу и Камаиси. Прошение обращено назад чрез о. Петра Ямагаки, а Мураки написано, чтобы немедля отправлялся на назначенное ему место. В Хакодатской Церкви до сих пор дрязги и немир. А о. Петр слишком вял и слаб, чтобы управить христиан… Плохо придется моему преемнику, если не будет то человек крепкой силы и помощи Божией. — Хакодатская Церковь — самая старая; где, по–видимому, искать разума и жизни христианской, как не в ней? Но где больше дрязг и всякого нестроения, чем в ней. О других Церквах что и говорить! Везде одна паршивая овца может вдруг испортить все стадо…

Пять христиан из Котода пришли просить, чтобы катихизатор Иоанн Катаока из Токио был отпускаем к ним в те времена, когда земледелам свободно. Это обещано. В простых сердцах обитателей деревень в Симооса благодать Божия, видимо, вьет себе гнездо. И в Катихизаторскую школу и Семинарию оттуда всегда есть; и катихизаторов туда всегда просят, и число верующих растет. Помогай, Боже!

20 июля/2 августа 1900. Четверг.

Катихизатор Моисей Мори, в прошлом году овдовевший и имеющий шестилетнего сына, просил невесту из Женской школы; но ему сорок лет, а учительницы, имеющие выйти замуж, все ниже двадцатилетнего возраста; несообразно. Потому вчера секретарь Нумабе спросил у него, не посватать ли ему вдову? С радостью согласился он и на это. Сегодня утром позвали мы с Нумабе вдову катихизатора Варнавы Имамура, Любовь, у которой трое детей, из коих старшая девятилетняя дочь могла бы уже поступить в Женскую школу, и которой тридцать два года, и спросили: имеет ли она расположение навсегда посвятить себя воспитанию детей и потом служению Богу, или же чувствует наклонность вновь выйти замуж? Она объявила первое и, видимо, чистосердечно, поэтому укрепи ее, Бог! Не стали мы больше и говорить о сем предмете. Видно, что вдова разумная и благочестивая, трудится, добывая на содержание себя и детей в дополнение того, что получает от Церкви. Когда дети возрастут до поступления в школы, она и сама тогда может поступить в Женскую школу, в которой когда–то воспиталась, в качестве воспитательницы. — Для Моисея же посватает Нумабе одну из катихизаторских вдов, живущих ныне в Сендае; если и из них ни одна не согласится, тогда он свободен будет найти себе подругу где хочет. Но так или иначе, ему хорошо жениться вновь: ребенок его, положительно, ни на шаг не отлучается от него, что для катихизатора совсем неудобно.

Был один англиканского исповедания американец, китайский миссионер; говорил, между прочим, что китайский народ весьма мирного настроения относительно миссионеров, только ученые и военные враждебны, и прочее. Уходя, попросил благословения и преклонил колена для принятия его; я преподал ему просимое «In the name of Father and of the Son and of the Holy Ghost…» Расспрашивал он о нашей Миссии, говорил, что еще в Америке имел сведения о ней, говорил также, что ежедневно молится о единении Церквей. Исполни, Господи, его молитву, непрестанно возносимую и нами! Имя сего Reverend Laurence Ridgely. Направлялся из отпуска на место службы, но должен здесь ждать, когда будет это возможно.

21 июля/3 августа 1900. Пятница.