Дневники св. Николая Японского. Том V

Катихизатор в Хиробуци, Савва Сакурода, получающий 10 ен в месяц (как еще очень плохой катихизатор), просит прибавки жалованья (имея в семье только жену); катихизатор в Исиномаки Илья Яци просит 19 на уплату долга (этот совсем одинокий — жена не хочет жить с ним). Послано первому 6 ен единовременной помощи, второму 7 ен, и письма обоих отправлены к их священнику, о. Иову Мидзуяма, с поручением позаботиться, чтобы им помогли местные христиане, для которых они трудятся.

О. Иоанн Оно отправился на место служения в Оосака.

6/19 ноября 1900. Понедельник.

Вчера семинаристы служили панихиду по Фоме Михара, сегодня по друге, кончившем Семинарию, но и на службу не поступившем по болезни, и третьего дня умершем в чахотке у родных в провинции Сидзуока, Каноне Амано; у обоих еще однокашники здесь, в Семинарии, старшие ученики. Приятно видеть, что ученики всегда считают непременным долгом помолиться за умерших друзей. Так они делают всегда, когда услышат о смерти кого–либо из товарищей, и всегда по собственной инициативе.

Окамото Риуноске (собиравшийся в прошлом году с о. Мии в Россию, но не пущенный Правительством) приезжал утром — сказал, что я занят, — не угодно ли, мол, часа в три; приехал и в три — просить в долг денег 300 ен. Я предложил 30 — не взял и уехал так. Разодет в шелках; наговорил много о том, как он старается внушить Правительству, между прочим, не смешивать духовенство киукео (значит — православное и католическое) с духовенством синкео (протестантское); первое–де имеет таинство, второе нет; поставление первого идет сверху, второго снизу, от народа, потому первое несравненно почтеннее второго; так и должно государство смотреть на них, и так далее.

1/20 ноября 1900. Вторник.

О. Петр Ямагаки, снабженный антиминсом, мироносицей, дароносицей и священническим облачением, отправился в Мориока. Внушал я ему, чтобы служил усердно — так, чтобы христиане Мориока на будущем Соборе просили не отнимать его у них, а оставить там навсегда. Помоги ему Бог в этом!

Яков Сторожев, сикотанец, опять был; еще не продал шкуры бобров, привезенных для продажи. Одну шкуру продал в Министерство Двора за 600 ен, остаются две; цену им говорил сначала за две тысячи, сегодня говорил, что просит за одну 800 ен, за другую 700, и покупщиков нет, почему он с кочео и сидят здесь в Токио. Рассказывал Яков, между прочим, как бонза, и доселе живущий на Сикотане, старается смущать их, сикотанских христиан, маня в буддизм:

— У вас и у нас Бог один и тот же, но вы теперь японцы, потому всем прилично иметь и веру японскую, которая почти то же самое, что ваша нынешняя вера, — твердит он им.

К счастью, сикотанцы не невежды в своей вере и душевно преданы ей. Они только смеются над бонзой. Яков со смехом рассказывал о действиях бонзы и заключил рассказ одушевленным уверением: «Я скорей дам голову отрубить себе, чем отступлю от Отца Небесного!».

8/21 ноября 1900. Среда.

Сегодня день Святого Архистратига Михаила. Двое русских именинников приезжали просить отслужить для них молебен: лейтенант Михаил Михайлович Веселкин, мой земляк, ныне проездом к месту своего служения, — флагманский офицер у Адмирала Скрыдлова, остановившийся в Посольстве; и слуга одного секретаря Посольства. Я отслужил, заменяя собою чтеца, диакона и священника, чтобы читать и петь по–русски большую часть молебна, прочее пели на клиросе причетники и несколько семинаристов.

Петр Исикава приходил читать продолжение своей Истории Японской Церкви. Мало занимательного. Но кое–где сверкает луч благодати Божией в строении Церкви. Чтобы уловить сии малые проблески, собственно, и пишется история.

9/22 ноября 1900. Четверг.