Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов

Европеец безошибочно разыскал среди археологов Распая и показал ему какие-то бумаги, посланные Меделаком. После этого проводник обошёл всех, кто должен был отправиться с ним в Тибет и предупредил, что с первыми лучами солнца караван двинется в дорогу.

Так и случилось. Утром все были на ногах, и с первыми лучами солнца караван из десяти мулов отправился в путешествие. В пути им следовало посетить город Исфахан, потом Ла Хор, находящийся в Гималайском предгорье Дехра-Дун. Оттуда, преодолев перевал Нанда-Дэви, выйти к Тибетскому нагорью и следовать до озера Тэнгри-Нур, которое в прошлом веке китайцы переименовали в Нам-Цо. Но никто из жителей Тибета и даже сами китайцы не приняли нового названия.

Может быть, путешествие на машинах по известным автострадам прошло бы гораздо быстрее, но профессор Меделак согласился с погонщиком, что чем тише едешь, тем дальше будешь и сможешь спокойно добраться куда надо. Поэтому Распай вёл небольшой караван одному ему известными дорогами и даже улыбнулся один раз, когда у европейца, вырядившегося в мундир путешественника с неизменным пробковым шлёмом, мобильный телефон не отвечал на вызовы и не принимал никаких сигналов.

Путешественники держались обособлено и не заезжали в придорожные и пригородные мотели, довольствуясь собственным биваком меж раскинутых палаток.

Но как-то в джунглях, когда караван уже подходил к предгорьям Гималаев, раздалось несколько выстрелов. Распай насторожился, пришпорил своего мула и догнал ехавшего впереди европейца.

– Хасиям,[91] сагиб, – обратился он к господину в бежевом френче. – Впереди чужие. Не надо, чтобы нас видели.

– Мы же ничего пока плохого не сделали и разрешение на посещение Лхасы у нас есть, – белый даже достал из нагрудного кармана аккуратно сложенный и перетянутый красной тесёмкой документ.

– Дело не в документе, – настаивал погонщик. – Там чужие.

– Какие чужие? Нам никто не указ! – белый вздорно повысил голос. – Если какой чужой на пути встанет, я пристрелю любого!

– Со ка бор керэл джипэн?[92] – вдруг произнёс Распай на незнакомом языке.

Белый почувствовал, что нагородил лишнего и пошёл на попятную:

– Ну, хорошо, – согласился он. – Что нам делать?

– Недалеко течёт ручей, – погонщик показал в сторону от дороги. – Всё равно скоро надо искать место для ночёвки, а ничего лучшего нам не найти. Тише едешь – дальше будешь.

– Ночёвка? – пожевал губами белый, потому как было ещё довольно светло. – Ладно, как скажешь. Только тронемся чуть свет.

Погонщик согласно кивнул, сделал знак остальным сопровождающим. Группа свернула с проезжего пути в сторону и скоро вышла горному ручью, весело поблескивающему под солнцем, но стремящемуся окунуться в непроходимые джунгли. Где-то там, за семью горами, ему предстоит встреча с Гангом – это далеко, а джунгли здесь, вот они. Джунгли требовали к себе уважения, потому как, особенно для европейцев, спокойный лесной покров мог в одну секунду преобразиться в реальную опасность.

Путешественники принялись разбивать палатки в глубине зарослей, чтобы на всякий случай с дороги не было видно, потому что опасность может в любой момент пожаловать и оттуда. Европеец в пробковом шлёме присел на одиноко лежащий камень возле ручья, положил на колени кожаный планшет, раскрыл его и принялся копаться в бумагах, предварительно отправив туда же из нагрудного кармана перетянутое тесёмкой разрешение на посещение Лхасы.

К нему подошёл Ярослав, отличающийся от других мужчин модной, отращенной в дороге небритостью и задал невинный вопрос:

– Насколько я помню, вас зовут Герман?

– О да, – кивнул тот и сделал жест рукой, приглашая спутника располагаться рядом на таком же валуне.

– Герман, вы действительно верите, что ламы пустят нас в Шамбалу? – спросил Ярослав. – Ведь это же святая святых.

– Знаете что, Ярослав, – голос европейца прозвучал устало и надтреснуто. – Вы совсем недавно не верили, что Шамбала действительно существует. Помните, в долине Дахук мы с вами поспорили возле вечернего костра? Зачем? Я вам ещё тогда сообщил, что имя царя Шамбалы – Рудра Чакрин. Имя царя знать надо обязательно, ибо оно служит отдельным паролем. Далее, профессор Меделак добился разрешения, то есть своеобразного лимита посещения от самого Гензин-Гьяцо, четырнадцатого Далай-ламы. Это поступок настоящего арийца, что вам ещё надо?

– Герман, я верю вам, – Ярослав присел рядом на корточки, сорвал травинку и откусил. – Я верю вам, потому и помогаю. Но ведь давно известно, что в ламаистские монастыри путь белым закрыт. Вы не задумывались, что платой за посещение будут наши с вами пока целые и не поцарапанные шкуры?

– Я Меделаку давно говорил, – невозмутимо ответил его собеседник. – Я давно говорил, повторю и сейчас: не будь я Герман Фирт, если Германорден не добьётся разрешения на путешествие. Не будь я Герман Фирт, если не попадём в Шамбалу и не вернёмся оттуда живыми! Ну что, для начала путешествие разрешили?

– Разрешили, – согласился Ярослав. – Но никто не давал гарантии на возвращение из тайных мест. И почему вы назвали профессора арийцем?