Дневники военных лет (1943, 1945 годы)

Сумерки... Шагаю дальше. Сырой могильный дух. Кое-где стенки окопов уже обвалились. Над нами бесконечное темнеющее небо. Сосны простирают к небу обуглившиеся ветви-руки. Покалеченные деревья - "мертвый лес"... Я видел его дважды, трижды, четырежды в моей жизни. Я описал его в моей "Войне" и в этих дневниках... Давление всех повторов, пожалуй, уже чрезмерно. "Мертвый лес", потрясший меня, я увидел тебя впервые в мае 1915 года вдоль шоссе за Ломжей...

Наконец выбрались из окопов. Вот и берег Невы - передний край... Дзоты, огневые точки. Здесь морской пулеметный батальон Ура. Изредка видишь группы красноармейцев. Один из них кричит моему провожатому: "Подплав, как дела?"

Лейтенант Веденькин - долговязый человек в кургузом бушлате рапортует мне. Показывает свое хозяйство.

Берег, занятый немцами, близко (не более 800 метров). Ясно виден поворот Невы, роща, устье Мойки, совершенно разрушенное село Анненское: домов нет, - сгорели, торчат одни кирпичные трубы; руины церкви и школы.

Наблюдатели и разведчики знают тут все устройство оборонительной системы противника.

- Вот там у них офицерский КП... А в подвале - пулемет. В амбразуру видно, как они копошатся.

- Вчера шли по берегу два "тигра". Мы их подбили.

Через Неву стремительно чиркают трассирующие пули. И вновь неистребимые жадность и любопытство охватывают меня. Но уже темнеет, и разглядеть то, что мне нужно, - трудно. Левее, в лесу, все время бьет артиллерия.

Совсем стемнело... Разводить огонь нельзя. Пью сырую воду, жую хлеб с куском давно опротивевшей пресной американской колбасы (консервы) и беседую с командиром роты пулеметчиков. Он из тех бойцов, которые дрались на "пятачке", дрались яростно, смело... Их было сто семьдесят автоматчиков - в живых осталось семь человек.

23 июля 1943 года

Занял место для наблюдения в дзоте, на берегу. Влево от него открывается широкая панорама. Видимость средняя. Наблюдаю с раннего утра. За все время - ни единой живой души: все в земле, все укрыто. Наша артиллерия, "илы" и "катюши" обрабатывают лес у села Анненского. Черные клубы дыма, клочья взлетающей земли. Мне кажется, что для пролома тройной линии обороны этот огонь и заходы небольших групп "илов" - недостаточны.

Все время строчат немецкие пулеметы. Очевидно, огневые точки не подавлены. Вчера наши разведчики проникли до руин церкви села Анненского.

Нахожусь на перед(овом) корректировочном посту. "Илы", заходя над участками противника, сначала разряжают ресы, которые с дымком вылетают из-под плоскостей, потом доносится звук, похожий на звериное чихание, после чего "илы" идут в пике, и из-под плоскостей бьет пламя автоматических пушек. Все это длится несколько секунд. У немцев одиночная бесцельная стрельба по самолетам. Бьют со скрипучим ревом "катюши", а в лесу, за Невой, - гулкие частые разрывы наших реактивных снарядов. Доносится рев шестиствольных немецких минометов, их залпы ложатся за лесом, частые разрывы, дыма не видно. Время от времени щелкают пули - по любопытным, высунувшимся из окопов.

3 часа дня. - Не отрываясь от бинокля, обшариваю участок немецкого берега. На солнце резко выделяются скелеты зданий. Кое-где видны холмики огневые точки...

Пауза, - все молчит, притаившись.

Попил воды, пожевал листочки щавеля, растущего тут же на бруствере.

Со второй половины дня пулеметная стрельба в лесу стала отчетливей; потом она опять заглохла. Сейчас хорошо различимы звуки и наших и немецких пулеметов.

Дошел по окопам на левый фланг. Там пункт Ладожской военной флотилии для координации действий десанта и артиллерийского обеспечения... Поговорил с бойцами. Хорошие ребята!

Час за часом продолжается обстрел, заходы "илов".

К вечеру мне передали телефонограмму с вызовом в Ленинград: надо выступать в День флота, а я хотел бы остаться здесь.

Вечереет... Опять шагаю лесом, среди землянок, канав, черных луж. Иногда навстречу - один-два армейца. Тяжко ступая, идет навьюченная лошадь, ее ведет под уздцы старый солдат. Среди пней и коряг стоит американский "пигмей", забрался и сюда.

Вышел, к железной дороге, подождал "поезда" (дрезинку), она подошла и мы помчались обратно, к батареям. Навстречу по шпалам, подпрыгивая обозная пароконная, повозка с продовольствием. "Стой!" Дорог нет, - поэтому обозные повозки вынуждены использовать этот старинный путь: едут по шпалам, ежесекундно подпрыгивая, сваливаясь, и вновь выбираясь. Лошадям трудно. Мы на руках перенесли дрезинку - пропустили повозку.

На батарее умылся, выпил горячего чаю, На прощание побеседовал с Лезотозым - и дальше, в город.

Мчимся по пробитому в лесу коридору железной дороги. Теплый застойный воздух. Идем хорошим ходом, вглядываясь, нет ли встречного поезда... Приневские плавни, болота. Тишина безлюдных мест. На разъезде несколько вагонов, одинокий часовой...