Дневной дозор

Пасть проглотила сразу пять сотенных бумажек и мой паспорт. Кто кроется там, за глухой перегородкой, я не видел, да и не очень стремился рассмотреть. Заметил только пальцы с накрашенными перламутром ноготками. Значит женщина. Неохотно выдвинувшаяся пасть отрыгнула приличную стопку сторублевок и несколько бумажек помельче. И даже пару монеток. Деньги я, не считая, сунул в нагрудный карман, под свитер, только те самые несколько бумажек помельче – в карман брюк. Вместе с монетами. Паспорт – в другой нагрудник. Зеленоватый прямоугольник квитанции – в урну.

Все, теперь я человек. Даже в этом безумном городе, едва ли не самом дорогом на планете. Хотя... хотя нет. Пожалуй, уже с год, как это сомнительное первенство Москва утратила.

Зима вновь встретила меня льдистым дыханием. Ветер нес редкую мелкую крошку, похожую на манную крупу, эдакий град-недоросль.

Метро – слева. Но мне не сюда. Мне к другому выходу.

Я снова продефилировал перед зданием вокзала и спустился туда, куда мне нужно, – на кольцевую.

Кажется, я начинал понимать, куда мне нужно. Что ж, порадуемся прогрессу, если не получается радоваться неопределенности. И понадеемся, что в Москву меня привели исключительно добрые дела. Потому что служить Злу – я не чувствовал в себе силы.

Только коренные москвичи разъезжаются с вокзалов на такси. Если позволяют финансы, конечно. Любой провинциал, даже если у него денег не меньше моего, поедет на метро. Есть что-то гипнотическое в этой системе тоннелей и лабиринте переходов. В гуле проносящихся поездов, в то замирающем, то вновь оживающем потоке воздуха. В вечном движении. Здесь бурлит под сводами залов нерастраченная дармовая энергия: бери – не хочу.

И еще – здесь есть защита. Кажется, это как-то связано с толщей земли над головой... и с тем, что в этой земле погребли минувшие годы. Даже не годы – века.

Я шагнул в разъехавшиеся двери поезда. Противно и назойливо гудело из динамиков, а потом хорошо поставленный мужской голос произнес: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – „Комсомольская“».

Я еду по кольцу. Против часовой. Причем на «Комсомольской» я точно не выйду. А вот после нее... После нее – пожалуй, выйду, И это будет «Проспект Мира». И, кстати, стоило пройти по перрону дальше, к голове поезда. Тогда ближе на переход.

Значит, мне на рыжую ветку. Причем скорее всего на север, потому что иначе я поехал бы по кольцу в противоположную сторону, до «Октябрьской».

Вагон трясся на ходу, от нечего делать я разглядывал обильную рекламу. Длинноволосый мужик, стоя на цыпочках, но при этом присев, почему-то рекламировал женские колготки, и чья-то вооруженная фломастером рука не преминула дорисовать горе-волосатику внушительных размеров фаллос. Соседняя нашлепка предлагала погоняться по городу за разноцветным джипом, но смысла этой погони я как-то не уловил. Приз, наверное. Чудодейственные таблетки от большей части недугов – и все в одном флаконе, конторы по торговле недвижимостью, самый-самый из самых йогурт, подлинный «Боржоми» с бараном на бутылке... Вот и «Комсомольская».

Реклама мне надоела, и я, бросив сумку у выхода, подошел к плану метро. Не знаю почему, но взгляд мой с первой попытки прикипел к рыжему кругляшу и к надписи рядом с ним – «ВДНХ».

Мне – сюда. Точно. Здоровенное, изогнутое подковой, здание. Гостиница «Космос».

Что ни говори, а жить как-то легче, когда цель уже известна. Я с облегчением вздохнул, вернулся к сумке и даже улыбнулся мутному отражению в дверном стекле. Стекло тоже носило следы чрезмерной активности городских питекантропов – от надписи «не прислоняться» осталось лишь загадочное утверждение «не слон я».

Наверняка ведь не слон. Животное, но не слон – те являют собой воплощение спокойствия и мудрости, на мой взгляд. А неведомый мне автор утверждения – скорее всего обезьяна, грязная и самодовольная обезьяна. Слишком похожая на человека, и именно поэтому грязная и тупая...

Хорошо, что я – Иной, а не человек.

Вот и «Проспект Мира»; лесенка, поворот направо, эскалатор, и поезд как раз подходит. «Рижская». «Алексеевская». «ВДНХ». Из вагона – направо, это я всегда знал.

Длинный-длинный эскалатор, на котором почему-то ни о чем не думается. Опять назойливая реклама. Подземный переход. И гостиница. Подковообразный монстр французской архитектуры. Впрочем, гостиница изменилась, и заметно. Добавилось подсвеченных вывесок, ярких огней; опять же – казино, призовая иномарка на постаменте. Девки какие-то, несмотря на мороз, в стороне курят. И внутри – швейцар, разом сглотнувший ладонью сотенную бумажку. Зато мгновенно отнял у меня сумку и препроводил к стойке.

Время было не особо позднее, поэтому в фойе все еще оставалось людно. Кто-то говорил по мобильнику, громко, на весь холл чеканя арабские фразы, сразу с нескольких сторон доносилась музыка.

– Люкс, – сказал я небрежно. – Одноместный. И, пожалуйста, пусть не звонят и не предлагают девок. Я работать приехал.