Дневной поиск

Группа захвата добралась до окопа Матюхина и свалилась в него — потный, яростно и шумно дышащий Закридзе и иззелена-бледный Шарафутдинов.

- Помочь Закридзе! — приказал Матюхин и обернулся к Гафуру. - Ранен?

- Нет... Рвало.

- Убил кого? — Шарафутдинов кивнул. — Сутоцкий?

- Ранен в живот. Я решил, что главное — пленный.

- Правильно. Доставляй дальше, ты — старший.

Разведчики подхватили гауптмана и побежали к промежуточному окопу, но не спрыгнули в него, потому что ответного огня немцы по-прежнему не вели, а двинулись прямо к своим траншеям. Шарафутдинов бежал сзади.

Матюхин осмотрелся, пристегнул к поясу фляжку с водкой, рассовал по карманам индивидуальные пакеты, вывалился из окопа, поднялся и помчался к Сутоцкому.

Тот лежал, скорчившись, прижав руки к животу. Матюхин молча подхватил его под мышки, развернул и поволок к землянкам. Николай стонал, но Матюхин не обращал на это внимания. В землянке он расстелил плащ-палатку, положил на нее Николая, разложил гранаты, чтобы в случае нужды можно было бы сразу отбиться от внезапного нападения, а уж потом финским ножом располосовал одежду Сутоцкого.

Осколок прошел косо, взрезав брюшину. Пачкая руки в крови, Матюхин ощупал спину — раны не было, хотя кровь подтекла и туда.

- Ну, счастливый твой бог, — вслух сказал он, снял с пояса фляжку и стал обмывать водкой рану.

- Пи-ить, — слабо дергаясь, попросил Николай, и Матюхин приставил фляжку к его уже покрытым корочкой губам. Сутоцкий сделал несколько жадных глотков, задохнулся и опять потерял сознание.

В сущности, это было на руку лейтенанту. Он вскрыл индивидуальный пакет, наложил розовые марлевые подушечки на рану и стал перебинтовывать.

Сутоцкий пошевелился, открыл глаза, долго смотрел мутным взглядом на Андрея, мучительно соображая, что к чему, но, так и не сообразив, опять закрыл глаза. Матюхин дал ему выпить из фляги, и он покорно сделал несколько глотков.

Андрей чуть расслабился. До этого мысли приходили как бы служебные, стремительно-точные, приказные. Сейчас он понял, что, кажется, есть надежда спасти Николая, обрадовался и неожиданно выругался:

- Ну, растяпа, попался бы ты мне...

Бывший артиллерист, Матюхин прекрасно понимал, . что произошло. Где-то на заводе станочник на лишнюю десятую долю миллиметра расточил канавку, в которую запрессовывается медный ведущий поясок. Контролер проглядел ошибку, прессовщику и вовсе ни к чему был этот просчет, и пошел снаряд на фронт. Когда его выстрелили, он врезался ведущим пояском в стальные каленые нарезы ствола и закрутился. Но поясок не выдержал адова напряжения и сорвался. Снаряд потерял устойчивость и полетел, кувыркаясь и ропща. За ним понесся и поясок.

Бывают такие случаи, бывают. И гораздо чаще, чем следовало бы. И нет против них управы. Правда, такие снаряды, не попадая в цель, чаще всего не взрываются — они ведь падают не точно взрывателем в землю. А этот взорвался... На недолете, а взорвался.

«Видимо, все-таки взрыватели у нас хорошо делают», — подумал Матюхин.

Сутоцкий опять открыл глаза, всмотрелся в лейтенанта и попытался улыбнуться — узнал. Раз узнал и не стонет — надежды прибавилось. Его могучий организм, может, и продержится, пока попадет в руки врачей.

«Хорошо, что не ели перед поиском, и есть водка».

Никто не знал, правильно они делают или нет, но так уж было замечено, что, если раненному в живот дать водки, он держится дольше. Может, водка там, внутри, дезинфицирует?

- Ну как? Больно?

- Амба? — спросил Николай.

- Ты что? Сейчас начнет темнеть, и я тебя вытащу. А там — врачи... Все будет в порядке.

Николай смежил глаза, по лбу пошли морщинки.

- Андрей, возьми... в притолоке... записку...

- Какую записку? — решив, что Сутоцкий бредит, удивился Матюхин. — Ты лежи, лежи, не болтай.

Но Сутоцкий упрямо повторил:

- Возьми записку. Она — правильная, — и показал пальцем на притолоку. — Возьми.

Нет, он не бредил, но представить себе, что здесь есть записка, Матюхин не мог. Он встал, сложил вторую плащ- палатку и укрыл ею Сутоцкого. Тот опять с усилием открыл глаза и не сказал, а приказал:

- Возьми! — Глаза у него блеснули по-бешеному. Значит, в сознании.

Матюхин стал рассматривать притолоку и нашел записку. Он развернул ее — и на мгновение обмер.

20

Поиск прошел строго по плану, но яростное напряжение не окончилось. Словно по инерции, разведчики протискивались в траншеи, петляли в ходах сообщения. Через них летели снаряды и мины, дальние частые звуки выстрелов и более ближние — разрывов поглощали хлопки снайперских выстрелов, а заодно и слова команд и советов. Капитан Маракуша встретил разведчиков и повел их к машине.

Она вынесла их на взгорок, на простор, за кустарник, и помчалась к командному пункту. Пленный брыкался и стонал. Маракуша посмотрел на него и вытащил кляп. Гауптман несколько раз глубоко вздохнул и стал ругаться. В смягченном переводе это звучало примерно так: «Развяжите, куда я от вас денусь?!»

И Закридзе, виновато покосившись на Маракушу, отпустил ремни.