Дни барабанного боя

Холленд не взяла с собой чтива. Она обладала исключительным терпением, могла сосредоточиться частью сознания на окружающей обстановке, блуждать взглядом по углам и плинтусам, прислушиваться, не раздастся ли негромкий чужеродный звук. Другая часть сознания тем временем отдыхала. Таковы лучшие солдаты, способные заснуть по команде или прошагать в буран тридцать миль.

Холленд знала несколько способов предохранять мышцы от затекания. И проделывала эти упражнения дважды в час, стараясь не принимать поз, в которых не сможет мгновенно выхватить оружие. Мысленно анализировала операцию в Атланте, отбирая подробности, которые могли быть поучительными.

В половине одиннадцатого Флеминг устроил обход. Сначала он что-то сказал одному из агентов у библиотечных дверей, тот сбросил парку и скрылся на кухне. Потом подошел к Холленд:

— Пора подышать свежим воздухом, размять ноги.

— Я хорошо себя чувствую, — ответила она.

— Не сомневаюсь. Однако доставьте мне такое удовольствие.

Холленд заспорила бы, если в не видела, как отлучился тот агент. Но теперь она понимала, что Флеминг просто проявляет заботу. И не хочет, чтобы агенты расслаблялись, что легко может произойти в тепле и уюте.

— Пять минут, Тайло. Я сообщу патрульным, что идете вы.

Лицо приятно обдало холодом. Холленд ждала на верхней ступеньке крыльца, пока не услышала, как патрульные подтвердили сообщение Флеминга, что она вышла. Хотела было отправиться к пруду, но потом решила обойти вокруг дома.

Эта дорожка была поуже, ее ярко освещали прожектора. Холленд ускорила шаг, миновала дом и направилась к вышке на краю заднего газона. Когда она ступила на платформу, доски заскрипели, потом послышалось негромкое рычание, сопение. Холленд стояла замерев, пока не послышался тихий голос:

— Можете идти.

Решив, что этого приключения с нее хватит, Холленд вернулась к дому, потом решила обойти его со стороны, обращенной к пруду. Веранда из песчаника с двумя мраморными скамейками была невысокой. Иней на ней искрился в ярком свете из окон. Когда Холленд услышала голоса, ей показалось, что они плывут по свету.

— Чарльз, ты не можешь так поступить. Это чудовищно!

Холленд замерла. Она узнала этот резкий, полный раздражения голос... Он принадлежал сенатору от штата Калифорния Барбаре Зентнер.

— В этом нет необходимости, — продолжала калифорнийка. — Договориться можно всегда. Но только не думай, что мы будем плясать под...

— Ты ничего не поняла, Барбара. Выбора у вас нет, согласиться придется. Охотно или не очень, это дело ваше, но уразумейте одно: я уже показал, чем обернутся для вас разглагольствования об этике.

Тенорок Уэстборна звучал ровно, терпеливо. Профессор, вразумляющий бестолкового студента. Он стал еле слышен, и Холленд подумала, что Уэстборн расхаживает по комнате.

На службе вбивали в сознание с первого дня: если вы что-то услышали, находясь на посту, и это не имеет отношения к безопасности вашего подопечного, то выбросьте все из головы.

Холленд пошла дальше, стараясь сосредоточиться на том, что касалось ее. Застекленная дверь библиотеки была чуть приоткрыта, но даже это являлось нарушением безопасности, о чем требовалось доложить Флемингу.

— Кто вы, черт возьми?

Холленд с рацией в руке находилась у конца веранды, когда раздался этот грубый окрик. Она повернулась и увидела Барбару Зентнер, которая стояла в дверном проеме, вглядываясь в темноту.

— Агент Тайло. Сенатор, эта дверь должна быть заперта...

— Вы имеете привычку подслушивать, агент Тайло?

Зентнер была невысокой худощавой женщиной пятидесяти с лишним лет, обращавшей на себя внимание курчавыми желто-рыжими волосами. Она сделала два шага вперед, прожектор высветил ее сильно накрашенное лицо.

Холленд почувствовала желание уйти, но заставила себя остаться на месте.

— Пожалуйста, вернитесь в комнату, сенатор, — твердо сказала она.

Зентнер злобно сверкнула на нее глазами. Холленд вспомнила, что пресса окрестила эту женщину Злюкой за грубую манеру обращаться со всеми — от репортеров до свидетелей на заседаниях ее комитета.

Из комнаты послышались голоса, интонации были вопросительными. Холленд видела, что Барбара колеблется, не зная, куда двинуться. Потом калифорнийка попятилась, не сводя с Холленд глаз, захлопнула дверь и задернула шторы.

Холленд не замечала, что задерживает дыхание, пока с шумом не выдохнула. Повернулась и пошла к парадному входу. По спине бегали мурашки.

* * *

За несколько минут до полуночи всем шестнадцати агентам сообщили по рации, что совещание закончилось. Вертолет отлетел и завис в девятистах футах над подъездной аллеей, на полпути от дома к воротам. Проводники с собаками стали возвращаться к своим грузовикам, водители прогревали моторы лимузинов и скоростных машин. По радио шли оживленные переговоры.

— Четверо возвращаются в город, — объявил Флеминг, войдя в вестибюль. — Уэстборн остается.

По тону голоса Холленд решила, что последнему он не особенно рад, но это не явилось для него полной неожиданностью.

— Тайло, когда Уэстборн выйдет, находитесь при нем, — распорядился Флеминг.