Дни боевые

Еще две дивизии гитлеровцы могли подтянуть с других направлений. Ну а если они их не подтянули? Тогда и замысел нереален для противника, как оказался он нереален для нас в сентябре.

А может быть, вражеское командование имеет более узкие цели и не ставит себе задачу окружить три дивизии, а только одну нашу? И это вполне возможно…»

Мысли мои прервал полковник Иноходов. Он буквально ворвался в блиндаж.

— Товарищ полковник, разрешите! — с трудом переводя дыхание, начал он. — Герусов атакован… атака отбита!

— Откуда сведения?

— От майора Селезнева, командира артгруппы. — Иноходов протянул мне радиограмму. «Атакованы, атаку отбили», — прочитал я.

Через несколько минут удалось восстановить связь с Карельским полком. Оказалось, что противник атаковал силами пехотного полка: одним батальоном — из рощи западнее Польцо в стык наших батальонных районов обороны, и двумя батальонами — прямо из лощины у Польцо на батальон Прядко. Ширина фронта атаки — два километра, направление на Борок — Сухая Нива.

— Мне кажется, что это только начало, — оторвавшись от карты, сказал Батицкий. До этого он что-то измерял, делал пометки и в раздумье слегка барабанил по столу пальцами.

— Почему ты так думаешь? — спросил Шабанов.

— А потому, что если бы гитлеровцы преследовали узкие цели, скажем боевую разведку с захватом какого-либо пункта, то зачем им было вводить в бои целый полк? Десять дней назад у Назарова они использовали для атаки с ограниченными целями не более батальона. Сегодня же бросили в атаку целый полк, причем солидно подготовили ее огнем, значит, они преследуют более важные цели. Направление вдоль шоссе на Сухую Ниву и далее на Любницу очень выгодное, оно выводит на наши коммуникации. При успехе, достигнув Семеновшины и Любницы, гитлеровцы могут развернуть наступление на запад, вдоль железной дороги, чтобы соединиться со своими частями у Лычково и таким образом окружить нашу группировку, расположенную в треугольнике между Сухая Нива, Семеновщина и Лычково.

— Да, да! — согласился Шабанов, следя по карте.

— Исходя из этого, — продолжал Батицкий, — я считаю, что следует ожидать повторной атаки. Фашисты упрямы и самоуверенны. Они будут лезть до тех пор, пока не израсходуют все свои силы или не получат хорошей сдачи.

— Ну как, Василий Дмитриевич? — спросил я у комиссара. — Удовлетворен?

После некоторого раздумья он ответил:

— С выводами, пожалуй, нужно согласиться. Повторные атаки будут обязательно.

— А как начарт думает? — спросил я у Иноходова.

— Я тоже согласен с Павлом Федоровичем, — ответил тот. — Дело одной атакой не ограничится. Уж очень подозрительно вел себя противник в последние дни. Да и артиллерии натащил много.

Слушая все эти соображения, я вместе с тем проверял правильность собственных мыслей. Выводы наши оказались схожи: и в том, что за первой атакой последуют другие, и в том, что за первым ударом надо ожидать второй. Я только допускал возможность второго удара со стороны Лычково, а Батицкий предполагал, что гитлеровцы нанесут его не с фронта по дивизии Назарова, а в тыл ей, при условии, если противнику удастся прорваться через Сухую Ниву на Семеновшину.

Обменявшись мнениями, мы пришли к единому выводу: обстановка складывается напряженная, следует ожидать повторных ударов.

— Ну ежели так, то я пошел в Карельский полк, — сказал Шабанов.

— Надолго?

— Пока не отобьем все атаки, Воевать так воевать!

— А вы, товарищ комиссар, без автоматчиков не ходите. Учтите опыт Секарева, — посоветовал Иноходов.

— Не мешало бы захватить с собой и кого-либо из политотдела. Надо помочь Прядко, — напомнил я комиссару.

— Да, я так и думаю сделать, — ответил Шабанов.

Наши предположения относительно дальнейших действий противника оправдались.

В десять часов утра, после повторной артподготовки, последовала новая атака гитлеровцев. До конца дня немцы предприняли еще две атаки. Все атаки были отражены с большими для противника потерями.

Поздно вечером из полка возвратился Шабанов, очень усталый, но довольный результатами боя. — Ну и молодцы! — восхищался он. — Не люди, золото! Сержант Акимов уложил из своего пулемета не менее ста фашистов. А разве такой он один?

— А как вели себя Прядко и командир дивизиона Нестеров?

Меня особенно интересовал Прядко. Сегодня был его первый серьезный бой.

— К ним добрался после второй атаки, через минометную роту. Пришел, а минометчики сидят себе в воронках на бережку да посмеиваются, некоторые бойцы моют в Лужонке котелки. Можно подумать, не бой, а привал после марша. Кругом черно, избито, изрыто, а им хоть бы что! Привыкли, втянулись. Прядко и Нестеров встретили весело. Подсыпали, говорят, немцам табачку — пусть почихают. Понравились мне их наблюдательные пункты. Врылись в берег, словно стрижи, — не достанешь.

— Зато с тыла уязвимы.

— Это правда.

В течение следующих двух дней гитлеровцы предприняли еще три атаки, стремясь прорваться к Сухой Ниве. Отдельным подразделениям врага удавалось вклиниваться в наш передний край, но для развития успеха у противника не хватало сил.