Дни боевые

— Не удалось. Произошло все очень быстро. Очевидно, противник долго готовился. Сначала навалился огнем, подавил один из ротных районов, а затем атаковал и захватил его. Надо теперь выбивать. Сможешь помочь мне?

— А в чем ты нуждаешься?

— Помоги, пожалуйста, огоньком и пехотой.

— Пехотой не могу, да ты и сам справишься, а вот один-два артдивизиона постараюсь переключить тебе на помощь.

— Спасибо.

Однако восстановить положение своими силами Назарову не удалось. Днем я разговаривал с ним еще раз,  а затем мне позвонил командующий и приказал помочь Назарову моим единственным резервным батальоном, который я берег как зеницу ока. К вечеру противника отбросили и оборону восстановили.

Вскоре гитлеровцы переключили свою активность на нашу полосу. Продолжительное время внимание дивизии было приковано к Сухой Ниве. Да и не только нашей дивизии. Этот населенный пункт часто упоминался в армейских и фронтовых оперативных сводках.

Сухая Нива расположена на правом берегу Лужонки. Ее 130 дворов раскинулись по обеим сторонам шоссе и вытянулись с севера на юг на целый километр. Посередине села — большая каменная церковь с высокой колокольней. К западной окраине примыкает глубокий, заросший кустарником овраг, к восточной — колхозное поле. За колхозным полем метрах в восьмистах от села тянется густой хвойный лес.

На левом берегу Лужонки, прямо против Сухой Нивы, — маленький населенный пункт Борок. Сухую Ниву и Борок связывает низкий каменный мост, перекинутый через речку. В одном километре южнее Борок — такой же маленький населенный пункт Польцо, а еще немного южнее на холме — крупный узел обороны противника Кирилловщина.

От Сухой Нивы до Кирилловщины три километра. Все эти населенные пункты находились на крайнем левом фланге дивизии. Польцо и Кирилловщину занимали гитлеровцы, Борок и Сухую Ниву оборонял под командованием капитана Н. В. Прядко левофланговый батальон Карельского полка. Батальон поддерживался артиллерийским дивизионом капитана Нестерова.

В середине октября от Прядко и Нестерова стали поступать сведения о необычном оживлении противника в Кирилловщине. Наблюдатели засекли до десятка легковых машин. На гребне между Кирилловшиной и Польцо время от времени появлялась группа офицеров: по-видимому, велась рекогносцировка.

Эти сведения приковали к себе внимание штабов. Противник что-то замышлял. Но что?

Через два дня на рассвете раздался грохот. Шквал артиллерийского и минометного огня обрушился вдоль шоссе на Сухую Ниву в полосе шириной четыре километра и глубиной вплоть до артпозиций. Мины  засыпали и овраг, где размещался наш командный пункт.

Огонь бушевал двадцать минут. Он взбудоражил всю оборону, порвал связь, нарушил управление. Ясно было, что противник готовил прорыв.

Для удобства управления я и комиссар перебрались из своей землянки в блиндаж начальника штаба. Наш штаб очень изменился со времени боя под Лужно: в его работе чувствовались теперь спокойствие и слаженность.

Пока Батицкий выяснял через командиров штаба обстановку, я, расположившись за другим столиком, пытался проникнуть в тайну боя иным, логическим путем.

Разгадать замысел врага — самое трудное и в то же время самое важное для принятия решения командиром.

«Почему удар наносится на нашем левом фланге, против батальона Прядко, а не в каком-либо другом месте? — спрашивал я сам себя и сам же пытался найти объяснение. — Во-первых, здесь стык двух наших армий, а стык, как известно, наиболее уязвимое место, во-вторых, через Сухую Ниву и далее на север на станцию Любница проходит единственная на этой местности шоссейная дорога, выводящая прямым путем на наши коммуникации.

Избранное гитлеровцами для удара направление наиболее заманчивое, и будь мы на месте противника, поступили бы так же. Кстати, в сентябре нами было избрано для удара направление на Лужно, Красею, вдоль того же самого шоссе. Расстояние от переднего края до Демянска и до Любницы почти одинаковое, разница лишь в двух — трех километрах. И если мы тогда ставили себе целью прорвать фронт и выйти к Демянску, то почему же противник не может поставить себе точно такую же цель — прорвать наш фронт и выйти к Любнице?

Что принесет гитлеровцам этот удар при полном успехе? Он рассечет наш фронт на две части и образует клин в нашей обороне глубиною до двадцати километров. Если же, кроме удара на Сухую Ниву — Любницу, противник нанесет еще удар от Лычково на Любницу, оба эти удара, соединившись у Любницы, могут отсечь и окружить три дивизии вместе со штабом армии. Под удар тогда попадут наша дивизия, дивизия Назарова,  обороняющаяся правее нас, и армейский резерв-дивизия генерала Фоменко.