Дни черного солнца

Римарн говорил хрипло, он еще не восстановил дыхание. Тем не менее он поднялся и стоял возле своих послушников, обращаясь непосредственно к Солнышку:

— У тебя что, не все дома? Никогда подобных глупостей не видал!

Солнышко не сопротивлялся, пока его валили жрецы. Придавившего ему коленом шею Римарн прогнал жестом Блюстителя, и только тут я расслабила невольно напрягшиеся плечи, а он легонько толкнул Солнышко в затылок носком сапога.

— Отвечай! — рявкнул он. — Ты сумасшедший?

Я поняла: нужно что-то делать, и срочно.

— Он… м-мой кузен, — кое-как выговорила я. — Только что приехал из захолустья, господин превит. Он не знает города и понятия не имеет, кто вы такой…

Это была страшнейшая ложь в моей жизни, к тому же совершенно бездарная. Всякий человек, вне зависимости от расы, рода-племени и общественного положения, с первого взгляда узнавал служителей Итемпаса. Они носили снежно-белые одеяния и были правителями мира.

— Пожалуйста, превит, взыщите с меня за…

— И не подумаю, — отрезал Римарн.

Блюстители поднялись сами и поставили на ноги Солнышко. Он самым спокойным образом стоял между ними — и сверкал так, что я отчетливо различала половину Гульбища в магическом свете, источаемом его телом. А на лице у него по-прежнему была все та же улыбка, жуткая и смертоносная.

Потом его поволокли прочь, и во рту у меня стало кисло от ужаса. Кое-как, ощупью, я обежала свой лоток. Что-то еще свалилось оттуда и разбилось о мостовую. Я неуклюже побежала за Римарном без посоха:

— Превит! Погодите!..

— Я еще вернусь за тобой, — пообещал он.

И ушел, окруженный Блюстителями Порядка. Я бросилась было следом, запнулась о невидимое препятствие, вскрикнула и полетела наземь, но не упала. Меня подхватили грубые руки, пахнувшие табаком, выпивкой — и страхом.

— Оставь, Орри, — выдохнул мне на ухо Вурой. — Они так взвинчены, что без зазрения совести из слепой девчонки вытряхнут душу…

Я вцепилась в его руку:

— Они же его убьют! Вурой, они же его там насмерть забьют…

— Ты все равно ничего сделать не можешь, — тихо проговорил он, и я бессильно обмякла, потому что он был прав.

* * *

Вурой, Ру и Ойн помогли мне добраться домой. Они же принесли мой лоток и товар, без долгих разговоров понимая, что запирать их у Йель нет смысла: все равно в обозримое время я на Гульбище не вернусь.

Ру и Вурой остались у меня, Ойн же вновь отправился на улицу. Я пыталась успокоиться и, как говорится, не дергаться, потому что иначе они могли что-нибудь заподозрить. Они ведь уже обошли дом, заглянули в кладовку, где обитал Солнышко, и нашли в уголке невеликую стопку его одежды — все самым аккуратным образом свернуто и сложено. Они и так небось решили, что я скрывала от них любовника. Знай они правду, они перепугались бы еще больше.

— Я могу понять, почему ты нам ничего о нем не говорила, — заметила Ру.

Она сидела напротив за кухонным столом и держала меня за руку. Там, где сейчас покоились наши руки, не далее как вчера вечером все было залито его кровью.

— После того, как вы с Сумасбродом… Ну ладно. Но все-таки зря ты не рассказала нам, милая. Мы же твои друзья. Мы бы все поняли.

Я упрямо помалкивала, пытаясь не показать, до какой степени их присутствие тяготило меня. Надо напустить на себя рассеянный и подавленный вид — пусть решат, что мне сейчас необходимей всего уединение и сон. Уйдут, и я смогу помолиться о явлении Сумасброда. Существовала вероятность, что Блюстители не станут убивать Солнышко сразу. Он ведь бросил им наглый вызов, проявил непочтительность. Они уж постараются растянуть ему «удовольствие»…

Это само по себе достаточно скверно. Но если они все-таки убьют его, а он у них перед носом исполнит свой милый маленький трюк с воскрешением — одним богам известно, что они предпримут тогда. Магия была силой, вроде как предназначенной для тех, кто и так уже облечен властью: семейство Арамери, знать, писцы, орден и всякие там богатеи. Простонародью магия заказана — хотя каждый из нас время от времени втайне колдовал понемножку. Любой женщине известна сигила, предотвращающая беременность, и в каждой соседской общине имелся хоть кто-то, способный начертать знаки для исцеления небольшой немочи или чтобы спрятать ценности, выложенные прямо на виду. Когда начали во множестве появляться богорожденные, с этим стало несколько проще — жрецам не всегда удавалось отличить младших богов от простых смертных, и они махнули рукой на случаи бытового колдовства.

Что касается Солнышка, то младшим богом он совершенно точно не был. Какое-то существо само по себе. Я не знаю, с чего он взялся сиять на Гульбище, но ясно одно: долго его свечение не продержится. Оно никогда долго не длилось. Скоро он ослабеет и снова станет обычным человеком. И тогда-то жрецы по жилочке его разберут, допытываясь источника такой мощи.

А потом опять-таки явятся за мной — за то, что предоставила ему кров…

Я потерла ладонями лицо, изображая усталость, и жалобно проговорила:

— Прилечь бы…