Дни испытаний

«Ого, – подумал он, – Крестов уже крестит кого-то. Подожду, пожалуй». Он отошел от двери и встал у стены, вслушиваясь в прорывающуюся временами из комнаты речь. Повидимому, тот, к кому она относилась, основательно провинился, и возражений не было слышно. Ростовцеву ожидание показалось томительным, и от неизвестности защемило в груди. Он с опаской подумал, что человек, кричащий за дверью, может накричать ни с того. ни с сего и на него, хотя он и не чувствовал за собой никаких провинностей. Он поспешно осмотрел себя, одернул гимнастерку и попробовал, туго ли затянут ремень Все оказалось в порядке.

Из комнаты вышел старший лейтенант. Он закрыл за собой дверь и, поймав спрашивающий взгляд Ростовцева, отдуваясь, сказал:

– Ох, и дает жизни старик.

– За что это он вас? – пособолезновал Ростовцев.

– Да ведь, по правде говоря,-вздохнул тот, – за дело, за грехи... А вы к нему?

– Да.

– Лучше подождать, а то попадете под горячую руку. – Старший лейтенант сделал какое-то движение, намереваясь показать, что получится, если Ростовцев попадет «под горячую руку», и пошел прочь. Ростовцев постучал и вошел в кабинет.

Он очутился в маленькой комнате с пустыми стенами. Одно окошечко пропускало с улицы скудный свет. В углу стоял письменный стол, за которым сидел майор. Против него стояли два стула. На столе лежали карта и куча бумаг. Возле примостилась пепельница, заваленная доверху окурками.

Ростовцев, вспоминая строевую науку, которой его обучали на курсах, сделал два строевых шага вперед и остановился. От волнения его шаги были скорее похожи на. походку гуся. Сознавая это, он смутился и, приложив руку к козырьку, уже менее уверенно отрапортовал, как положено по уставу.

С первого взгляда майор не показался Ростовцеву страшным. Это был приземистый человек с серыми худыми щеками. Кожа его лица морщинилась, собиралась в складки. Усы, щетинистые, седеющие, закрывали совершенно губы, потому что при разговоре он наклонял голову вниз и смотрел на собеседника исподлобья. Форма на нем сидела безукоризненно. Было заметно, что майор тщательно следил за одеждой. Звездочки на новеньких полевых погонах блестели желтоватым светом. Выслушав рапорт, майор уперся глазами в лицо Ростовцева, затем скользнул взглядом по его фигуре и грубовато бросил:

– Почему одеты не по форме?

«Начинается!»-тоскливо подумал Борис, не понимая толком, в чем дело.

– Почему не одели погоны, я вас спрашиваю?- повторил майор, раздраженный молчанием Ростовцева.

Борис вспомнил, что еще будучи в пути он узнал о введении новых знаков различия. Нашить погоны он так и не собрался и явился по вызову в старой форме с кубиками в петлицах. Он заговорил не совсем уверенно, объясняя, что у него не было времени сделать это. В середине объяснения майор резковато отрезал:

– Чтобы больше со старыми знаками различия я вас не видел! Поняли?

– Понял, товарищ майор!

– Ну и хорошо. – неожиданно смягчился майор. – А теперь здравствуйте и садитесь.

Ростовцев, слегка ошарашенный переходом с гнева на милость, осторожно опустился на стул.

– Скажите, пожалуйста, что вы умеете делать? – спросил майор.

– Я приехал сюда воевать, – ответил Ростовцев, которому вопрос показался неуместным.

– Вы хотите сказать – учиться воевать? – поправил его майор. – Вы ведь из гражданки?

– Да.

– Ваша гражданская профессия?

– Я работник сцены.

– Оперный артист, то-есть?

– Да.

– Ага, – удовлетворенно произнес майор. Он вытащил портсигар, закурил сам и предложил Ростовцеву;

– Спасибо, – ответил тот и взял папиросу..

– При штабе дивизии, – заговорил после паузы майор, – организуется ансамбль песни и пляски. К нам поступил запрос о выявлении и подборе сил.- Он замолчал и выжидающе посмотрел на Ростовцева. – Не находите ли вы, что ваша кандидатура подойдет?

– Я бы просил не посылать меня в ансамбль, – ответил Борис.

– Почему?

– Я хочу на фронт и не испытываю особого влечения к... пляскам.

– А если я откомандирую вас приказом?

– Простите, но я подам рапорт по команде о направлении меня на передовую.

– Гм...- произнес майор. – Упрямый вы человек... Впрочем, я упрямых люблю. Так, значит, решительно отказываетесь?

– Решительно.

– Ну, хорошо. Неволить не буду. Вернемся к тому, с чего начали. Что вы умеете делать кроме игры на сцене? Вы не обижайтесь, пожалуйста, – поспешил добавить майор, заметив недовольную мину Ростовцева.- На войне очень важно делать то, к чему человек больше привык.

Ростовцев на секунду замялся, но потом решительно сказал:

– Товарищ майор, кажется, единственное, что я хорошо знаю, это – музыка. Но было время, когда я не занимался и музыкой. Однако я научился! Я полюбил ее и поэтому научился понимать и выражать так, чтобы и другие поняли. Мне кажется, что самое важное – это захотеть, и тогда можно овладеть любым делом, любой специальностью. Я думаю, что вы можете дать мне любое задание.