Дни мародёров (СИ)

Сердце словно сорвалось с привычных рельс, и все летело к черту, но ей это нравилось. Нравился этот полет кубарем сквозь собственную вселенную, сквозь привычные вещи и звезды, к чему-то новому и неизвестному, имя которому было Джеймс. Нравилось так глупо и неуклюже топтаться с ним в обнимку рядом со стенами в мелкий цветочек и матовыми бра, глубокой ночью, под хрипловатые мотивы джаза. Нравилось даже просто прижиматься к нему. Казалось, что пока он обнимает ее, в мире не случится ничего страшного.

Никогда еще ей не было одновременно так страшно и так спокойно.

Джеймс слегка отстранился в танце, чтобы видеть ее лицо.

Глаза у него были как растопленный шоколад. Их взгляд словно спрашивал: «Можно?»

Голова кружилась так, словно она только что выпила несколько бокалов шампанского подряд.

Лили сама не поняла, как ее лицо оказалось в теплых ладонях.

Она совсем не планировала целоваться с Джеймсом Поттером в собственной столовой.

Это вышло само собой.

Джеймс просто в какой-то момент вдруг склонил голову набок, как это делают актеры в черно-белом кино, а дальше она его не видела, потому что почувствовала себя вдруг очень-очень сонной и закрыла глаза.

Целую секунду ее сердце глухо и тяжело ударялось в темноте, сбивая ее дыхание.

«Ничего не будет. Открывай глаза».

А потом он ее поцеловал.

Лили показалось, что вся ее душа, все ее нервы и ощущения ринулись в этот момент к губам.

Что-то очень больно и сладко сжалось в груди.

Он коснулся ее всего на секунду, словно хотел убедиться, что она его не оттолкнет, а потом вдруг притянул к себе и губами открыл ее рот, углубляя поцелуй так, что у Лили подкосились ноги, и она, наверное, упала бы, если бы он по-прежнему не сжимал ее в объятиях.

Это было похоже на прыжок с очень большой высоты.

Вся ее прошлая жизнь, все, что она думала о нем, о себе, о своем мире, разбилось вдребезги.

Пусть война. Пусть Волан-де-Морт. Пусть весь мир летит к чертям, только бы Джеймс ее не выпускал, никогда не выпускал, никогда-никогда.

— Ещё не поздно остановиться... — пьяно прошептал он, не то целуя, не то кусая её подбородок и скулы.

— Молчи... — выдохнула она, запуская пальцы в его волосы.

У Лили вырвался вздох, по коже разлилось электричество.

Если они сейчас не остановятся, произойдет непоправимое.

Ах, да к черту.

Она снова охнула, когда он задел особенно чувствительное место, и ухватилась за его плечи, чувствуя, как по телу волнами расходится тревожное волнующее тепло.

Он беспорядочно водил руками по ее спине и плечам, сдавливал мягкие предплечья, сжимал талию так, словно хотел убедиться, что она живая и настоящая, что она ему не мерещится.

И кроме этих рук ничего не имело значения, ничего...

Кроме одного.

Она резко отстранилась.

— Все хорошо? — хрипло спросил Джеймс.

Лили качнула головой, пытаясь унять бешено скачущее сердце.

«Еще, еще, еще!» — говорил каждый его удар.

— Да... то есть, нет... я... я хочу сказать тебе кое-что...

— Я тоже.

— Нет, Джеймс... — она взяла его ладонь обеими руками.

— Что?

Песня заканчивалась.

Лили понимала, что должна сказать это, что это — честно по отношению к ним обоим, но слова застряли в горле.

— Джеймс, я... — она сделала глубокий вдох и подняла глаза, — ... не вернусь в Хогвартс в этом году.

Песня закончилась. Тишина, а потом зазвучали аплодисменты.

— Что? — тупо спросил он. Кровь медленно замедляла бег. Только что прозвучавшие слова густели в ней, как лед. — Это что, шутка?

— Прости, — Лили высвободилась из его рук. — Я должна была тебе сказать. После того, что случилось сегодня, родители не хотят, чтобы я... — голос ее сморщился, но она твердо продолжала, — училась волшебству. Мы уезжаем из страны, скорее всего, навсегда...

— Что значит, «уезжаем»? — Джеймс схватил ее за руки, немного не рассчитав количество приложенной силы на две тоненькие девчоночьи руки. — Куда?!

— Я пока не знаю точно, папа говорил что-то про Южную Америку.

— Что?!

— Джеймс, мне больно!

— Да я не верю в это! — он так резко выпустил ее, словно толкнул. Хохотнув, запустил пальцы в волосы, шагнул в сторону — и снова назад. — Эванс, да это бред! Ты — волшебница, твое место в Хогвартсе...

«Рядом со мной!!!»

— ... в нашем мире, в твоем мире!

«А, к черту!»

— Рядом со мной! А не в какой-то чертовой Америке!

— Не ругайся, я прошу тебя, мне ведь тоже тяжело...

— А мне не тяжело?! Да почему ты не сказала сразу?

— Я не хотела... — она была такой несчастной, что Джеймс немного поостыл. — Я не хотела никому говорить, потому что вы стали бы отговаривать, убеждать, а я не могу... я ничего не могу сделать, все решено.

— Да ничего не решено! — от возмущения у него внутри все просто заклокотало. — Они не могут, не имеют права тебе запретить!

Лили вздохнула с таким видом, словно он пытался ее убедить в том, что два плюс два — пять, и снова опустилась на стул.

— Ты должна с ними поговорить, слышишь?! — он упал на колени рядом с ее стулом. Попытался заглянуть в лицо.