Дни между станциями

– Эй ты, – сказал ему Авриль с верхней ступеньки. Мальчик повернулся. У него были черные как смоль волосы, а взор был полон твердости и настораживал.

– Ты хотел со мной о чем-то побеседовать? Я мсье Авриль.

– А я Адольф Сарр.

– Сколько тебе лет? – спросил Авриль. Последовала пауза.

– Двадцать, наверное, а может, на год-другой больше. Или на год-другой меньше.

– Ты не знаешь, сколько тебе лет?

– Когда я пошел воевать, решили, что мне шестнадцать. Это было три с половиной года назад.

Ну, тогда я в любом случае больше не стану звать тебя мальчиком, подумал Авриль. В кабинете они уселись, глядя друг на друга, по разные стороны стола. Перед Аврилем оказалась рукопись. Это набросок фильма, сказал Адольф. Рукопись была озаглавлена «La Mort de Marat» [16]. Ничего себе набросочек, сказал Авриль, листая страницы. Несколько минут он сидел и читал. Он немедленно осознал потенциал картины о французской революции, но тут явно намечалось больше, чем на две катушки. Авриль поднял глаза на терпеливо дожидающегося Адольфа.

– Что ж. Внушительно. Ты потратил на это немало времени и усилий.

– Десять месяцев, – сказал Адольф.

– Вот что я хочу спросить. Ты не ходил с этим в «Патэ»? Вполне возможно, что они бы очень заинтересовались.

– А вы не интересуетесь?

– Я этого не говорил.

– Я не хочу в «Патэ».

– Почему?

– Я не хочу, чтобы они забрали у меня мою историю.

Авриль откинулся назад и положил ладони на стол.

– Чего же ты хочешь? – спросил он. – Ты хочешь сам снимать этот фильм?

– Да.

– Ты когда-нибудь снимал кино?

– Нет. – Адольф помолчал. – Я знаю, это самонадеянно.

– Мне пришлось бы собрать на это много денег. Так что это больше, чем самонадеянность. Понимаешь, о чем я?

– Да.

– Ты знаешь, кто такой Жан-Батист Бернар?

– Нет.

– Он поставил для меня не один фильм.

– Вы хотите, чтобы он ставил эту картину? – сказал Адольф.

– Я не хочу забирать ее у тебя, – сказал Авриль. – Десять месяцев на один только набросок. За это время мы снимаем тридцать-сорок фильмов.

– Я знаю, это самонадеянно, – повторил Адольф. – Не могли бы вы нанять меня ассистентом мсье Бернара?

Авриль протянул рукопись Адольфу.

– Возвращайся через три недели, – сказал он.

Авриль переговорил с Жаном-Батистом Бернаром.

Около тридцати лет назад Бернар завоевал себе имя, поставив несколько удачных программ в Гранд-опера; сейчас, когда ему было под семьдесят, «Студия Авриль» наняла его в качестве человека, который знал актеров и мог хоть как-то заставить их совершать нужные телодвижения. Ясно было, что он уже не пользуется успехом в театре, раз может тратить время на кино; у Авриля не было уверенности, что у Бернара есть нюх на кино, но он был настолько неуверен в собственном нюхе, что не мог обойтись без человека, у которого был хотя бы театральный опыт. Бернар выслушал описание картины, которую думал снимать Авриль; как обычно, он не выглядел ни взбудораженным, ни вдохновленным: он просто внимал.

На самом деле, кроме Бернара, у Авриля никого не было. Авриль навел кое-какие справки и был слегка изумлен, узнав, что «Патэ» не работает над собственной картиной о французской революции. Авриль переговорил с инвесторами. Они, конечно же, настаивали на гарантиях, хотя в понимании Авриля это был бизнес без гарантий; поэтому-то потенциальные барыши и были так привлекательны. Потом Аврилю улыбнулась фортуна, когда на ужине, устроенном общим знакомым, он уговорил Мари Рэнтёй, одну из самых известных актрис Гранд-опера, сыграть Шарлотту Корде, убийцу Марата; в свою очередь, она завербовала Поля Котара, в некотором роде идола дневных французских баль-мюзеттов, сыграть роль самого Марата. Это произвело на инвесторов большее впечатление, и они выложились на предварительные расходы по началу производства фильма. Когда Адольф Сарр вернулся в студию через три недели, Авриль купил сценарий на месте и нанял его в качестве ассистента продюсера. Адольфа, казалось, немного смутило то, что актриса, которой уже за сорок, будет играть двадцатичетырехлетнюю Шарлотту, а фанатичного революционера Марата изобразит звезда кабаре.