Дни нашей жизни

Лишь тогда, когда кто-то вышел из толпы и люди встали посвободнее, я смог разглядеть эту несчастную женщину на асфальте и Льва рядом с ней.

Тогда я подумал: «Она умерла».

Как мама.

Как парень из фильма про любовь.

И заплакал.

Так сильно заплакал, что привлек внимание сердобольных женщин.

– Мальчик, ты с кем? – спросила меня тетенька с очень красными губами.

Я плакал и не отвечал.

– Ты один здесь? – спрашивала она, наклонившись так близко, что я чувствовал запах ее духов – таких же, как у моей бабушки.

– Не-е-е-ет! – простонал я сквозь слезы.

– А с кем?

– С п-а-а-апой!

– А где твой папа?

– Та-а-а-ам, – и я показал пальцем в сторону Льва.

Сжав мою руку, женщина потащила меня через толпу. Передо мной замелькали ноги-ноги-ноги.

– Пропустите мальчика к папе! – голосила она, призывая людей расступиться.

И вот я оказался в первом ряду и стал наблюдать за странными манипуляциями Льва над женщиной. Он несколько раз спрашивал ее имя и просил не закрывать глаза. Я плохо помню, что происходило, потому что сидел на корточках и хныкал, заглушая для себя весь окружающий мир.

Я старался никуда не смотреть, уткнувшись в колени, и вернулся к реальности, только когда почувствовал, что меня подняли в воздух. Потом обнаружил, что сижу на руках у Льва.

– Все хорошо, – неожиданно ласково сказал он мне. – С тетей все хорошо. Пойдем посмотрим.

Он подошел к носилкам, на которых женщину загружали в машину. Она была в сознании и, кажется, даже слегка мне улыбнулась.

Санитары захлопнули двери, отделяя ее от нас.

– Мужчина, а вы что, не поедете? – спросила у Льва та женщина, которая протащила меня через толпу.

– Зачем? – не понял он.

– Это же ваша жена!

– Это не моя жена! – ответил он странным тоном, будто нет ничего хуже, чем быть мужем такой женщины. Понимаю, я бы тоже не хотел жену, которая прыгает под автобусы.

– А чего вы тогда с ней сидели?

– Я просто врач.

Какое-то время мы шли домой молча. А потом из меня посыпались вопросы:

– Ты ее спас?

– Просто убедился, что она не пострадала слишком сильно.

– Врач – это как спасатель? Ты можешь спасать людей? Ты можешь сделать так, чтобы люди не умирали? А как стать врачом? Я тоже хочу спасать! Если кому-то станет плохо, я тогда смогу ему помочь? А ты от чего угодно можешь спасти?

Я бежал рядом с ним вприпрыжку, перевозбужденный от случившегося. Тогда я и посмотрел на Льва по-другому. Он же… Он же… Как Супермен!

Дома, прямо с порога, я накинулся на Славу со своими впечатлениями и затараторил что-то бессвязное:

– Представляешь! Мы шли! А там автобус! И тетенька пошла! Хотя был красный! Я тоже чуть не пошел! Но я не пошел! А потом все завизжало! И бах! Она упала! А папа!..

От неожиданности я оборвал сам себя и молча уставился на Славу. Он слышал, что я сказал? И почему я это сказал?

Слава помог мне. Невозмутимым тоном он спросил:

– Ну? Что сделал папа?

– Он спас ее… – только и ответил я.

Первые уроки осторожности

То, что первым прозвище «папа» получил Лев, стало неожиданностью для всех, включая меня самого. Впрочем, он действительно был больше похож на папу, чем Слава. Старше, серьезнее, носит костюмы, придумывает режим дня, контролирует поедание сладкого и ведет себя просто невыносимо.

Слава же, которого я обожал по умолчанию и которому не пришлось бороться за мою любовь, столкнулся с другой проблемой: очень сложно отделаться от роли «старшего брата». Между нами было шестнадцать лет разницы и воспоминания о том, как он разрешал мне все-все-все в отсутствие мамы. В двадцать один год ему было тяжело резко занять серьезную позицию и сменить роль брата на роль отца, а мне – начать воспринимать его по-другому.

Мы часто играли в сообщников – когда я утягивал лишнюю конфету из буфета, а он наблюдал за этим испытующим взглядом, я просил:

– Давай только папе не рассказывать?

Он соглашался:

– Давай.

Но однажды, вступив со мной в сговор, Слава вдруг резко передумал:

– Нет, давай все-таки расскажем.

Тогда я обиделся на него, но сейчас думаю, что это был не столько отказ от моей просьбы, сколько отказ от позиции «брата». Так он сделал первый шаг к роли отца.

Но шагов впереди было еще много. Даже когда первый год нашей жизни втроем подходил к концу, я все еще называл Льва папой, а Славу – Славой. И хотя мы понемногу становились похожи на настоящую семью, чувство, что что-то не так, не покидало меня.

И не только меня. Казалось, мы все жили с этим ощущением, делая вид, что всё в порядке.

Но в первый раз реальная жизнь постучалась к нам на мой шестой день рождения. Она пришла в гости в облике бабушки.

Льва в тот день дома не было – он дежурил на работе. Пока я в своей комнате копался с новыми игрушками, бабушка вполголоса разговаривала со Славой в зале.

– Сколько вы еще собираетесь жить вместе? – спрашивала она. – Вы же взрослые люди, а не студенты…

– Да хватит об этом, – устало прервал ее Слава.

– А почему хватит? Ну сколько вы уже так живете? Ладно ты, но в его-то возрасте пора уже иметь семью и детей. А он сам не заводит и тебя тормозит, ты же даже девушку привести домой не сможешь.

– Какую еще девушку?