Дни ожиданий

— На собаках-то неудобно? — спросил Машкин.

— На собаках не выйдет. Акулов трактор обещал. И домик на прицепе.

— А если вездеход? — спросил Машкин и посмотрел на Чернова.

Чернов понял его.

— А что? Это идея! — воспрянул он. — У Винтера есть второй. Им, охотоведам, все равно с нами работать. Народу мне и без тебя хватит. А ты пойдешь водителем к Лорке, а?

— Ладно… — радостно ответил Машкин и покраснел.

— За неделю справишься?

— Еще бы!

— Вертолет лучше, — вдруг как-то сердито обронил Нанук.

— Лучше, а что делать? — ответил Чернов.

— Вертолет лучше, — снова повторил Нанук.

— Он боится за тундру, — объяснил гостям Чернов. — Сейчас, правда, зима, но все равно, если колесить по острову на оголенных бесснежных пастбищах, выдутых ветром, выбьем ягель. Летом след заполнится водой, и ничего на нем не будет расти, эрозия почвы опять же. Да и песцы не любят, когда вторгается в их владения вездеход, шум, запах солярки… Они уходят, где тише. Они уйдут во льды вместе с медведями. Или в глубь тундры, разве сейчас можно предсказать?

— Не ахти какой вред… — сказал Варя.

— Ты не понимаешь, — отмахнулся от него Чернов. — А в прошлом году Нанук участвовал в облете острова. Он все видел сверху.

Нанук кивнул.

Дело было осенью, и старик с болью смотрел на родную тундру с высоты птичьего полета. Тундра загажена бочками, изрезана тракторными и вездеходными следами. В некоторых местах на постоянной, устоявшейся колее возникли болота. Тундра напоминала изборожденное морщинами лицо старика.

— На материке, в тундре, если поставить избушку с трактором, завезти ее на санях на место, — сказал Машкин, — то через неделю в радиусе пяти километров от нее не будет ничего живого, кроме птиц. Зверь это место будет обходить стороной. Я знаю.

— А с острова зверю куда деваться? — ни к кому не обращаясь, опросил Чернов.

«Для них остров — их дом, их земля, — отчужденно и как-то зло подумал Варфоломей. — И для Ноэ, и для Чернова с Машкиным, не говоря уже о Нануке… И Глория вот не может без Севера… а что я? Эх, махнуть бы сейчас в Ригу, рассказать, как сидел я в берлоге, как пасть медведицы держал… не поверят…»

Он молчал, молча дирижировал застольем и вдруг с ужасом подумал, что рассказывать-то там, в Риге, некому. Отцу? Матери? Им эти рассказы не нужны…

Друзей-приятелей он давно растерял… да и не было их-то, настоящих. А тут на Севере друзей он не обрел. Да и обретет ли?

«Можно ли прожить без друзей?» — подумал он, глядя на счастливые лица Глории, Машкина, Чернова, Нанука, Ноэ… — «Их всех что-то объединяет, — думал он, — что-то одно их объединяет… но что?»

Чернов рассказывал о Нануке, о его конфликте с авиацией. Старик молча кивал, иногда улыбался.

Прошлой осенью на Длинной Косе, как обычно, обосновалась лежбище моржей. На низкой высоте над лежбищем прошел самолет ледовой разведки в нарушение инструкции, запрещающей самолетам и вертолетам всех видов и назначений опускаться над лежбищем ниже тысячи метров.

Моржи испугались, бросились в море, давя друг друга. На Косе остались десятки трупов.

Нанук видел самолет. Зарисовал его. И даже запомнил бортовой номер.

Самолет принадлежал соседнему авиационному подразделению.

Винтер по данным Нанука и собственному обследованию составил акт и возбудил дело в суде.

Подразделение было оштрафовано на крупную сумму, экипаж самолета тоже — персонально все, кто был на борту. С тех пор самолеты спецназначений обходили остров стороной, но летчики соседней области поклялись никогда и ни при каких обстоятельствах не брать на борт Винтера и Нанука, людей довольно известных в Арктике, не брать на борт — и все!

Нанук улыбался. А Винтер летал на суд, и летчики возили его, таким образом сразу же нарушив слово.

— Ничего! — угрожал командир злосчастного экипажа, — как-нибудь сбросим вас в: низ без парашюта.

«Все они связаны с Севером, — думал Варфоломей. — Они свои тут, вот в чем дело. Они очень любят свою работу. Отмени сейчас все северные надбавки, они все равно будут работать тут. Они, должно быть, счастливы».

От встречи этих разных людей исходило тепло. Варфоломей сидел тихо и молча грелся у чужого костра.

Глава восьмая

Десятый день Чернов, Христофор, Ояр и Варя работают на Косе Длинной. Балок они поставили в начале косы, под сопкой, у самого океана. Он был надежно прикрыт с одной стороны сопкой, с другой. — нагромождением торосов, да и само лежбище находилось километрах в двух — медведи балок не замечали.

С прошлой осени на косе осталось достаточно трупов моржей, и тут паслись медведи. Часто встречались самцы, хотя ни одного из них ребята в берлогах не видели и ни одной залежки самца найти ученым не удавалось который год. Этот феномен так и остается пока загадкой для Чернова и его лаборатории.

Группу из трех-четырех медведей всегда можно было встретить тут. Держались они обособленно, в стороне друг от друга, каждый у своей туши, и желания знакомиться не выражали, скорее наоборот, каждый зверь охранял свой «столик» в этой природной столовой.