ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Но развитие института частной собственности, гарантии ее неприкосновенности не вырабатываются за считанные недели. Их нельзя получить по властному декрету. Как только вопрос приватизации из теоретических рассуждений переходит в практическую плоскость, неминуемо возникает конфликт интересов.

Коллектив завода убежден, что по праву он – бесспорный его собственник: люди работали здесь годами, отдавали силы, здоровье, и что же – все дяде? Да и старый лозунг привычен: заводы – рабочим!

Директор предприятия – тоже не чужой человек. Он им руководит, всю душу вкладывает. А за последние перестроечные годы уже привык фактически как частный собственник распоряжаться этим имуществом. Директор уверен – его права должны быть гарантированны.

Местная администрация представляет население территории, на которой расположено предприятие: уж мы-то у себя лучше знаем, кому, что и как отдавать…

Руководители концернов, корпораций считают, что только им под силу умно распорядиться заводами бывших своих отраслевых министерств.

И наконец – служащие, учителя, военные, студенты, пенсионеры, все те, кому так долго объясняли, что "государство – это мы" и что им, как гражданам страны, принадлежат все ее богатства…

И ведь все по-своему правы. Так как же найти справедливое решение, которое было бы экономически эффективным и в то же время всех удовлетворяло? Подобное уже бывало. Перед реформой 1861 года дворяне, вспоминая о своих заслугах перед державой, искренне считали, что естественное, традиционное право на землю принадлежит им, а крестьяне полагали землю исконно своею. И когда царский манифест был подписан, почти не оказалось довольных. Помните, у Некрасова?

"Порвалась цепь великая! Порвалась, – расскочилася. Одним концом по барину, Другим по мужику!…"

Вот и после социализма: как ни дели государственную собственность – всех не удовлетворишь.

Именно поэтому здесь так важны не столько экономически оптимальные решения – их нет, сколько социально приемлемые и устойчивые.

Сложность приватизации в России усугубляется двумя обстоятельствами. Во-первых, чрезвычайной слабостью легального частного сектора, который зародился лишь в последние годы перестройки и на первых порах еще тесно связан в сознании людей с бывшей теневой экономикой, а потому в их глазах лишен истинной легитимности. Во-вторых, надежда на масштабное привлечение в российскую приватизацию иностранных инвесторов, при высокой степени социально-политического риска, ничтожно мала.

Вообще-то, и я, и большинство моих коллег, включая А.Чубайса, скептически относились к идее создания специальных платежных знаков, призванных создать спрос на приватизируемое имущество, впоследствии известных как ваучеры. Слишком очевиден был риск, связанный с неизбежным и крупномасштабным спекулятивным перераспределением этих знаков. Разумеется, хотелось обойтись без всей этой экзотики, в максимальной степени используя приватизационные процессы, отработанные в зрелых рыночных экономиках. Однако трезвый анализ заставлял согласиться: выбрать такую стратегию в России – значит просто поставить крест на возможности радикального сокращения доли государственной собственности. Выиграв в эффективности, мы слишком много проиграем в сроках, упустим время, когда прорыв в перестройке структуры собственности возможен.

В конечном итоге, выработанная нами стратегия определялась следующими принципиальными положениями:

– закрепление прав всех граждан России на приватизируемое имущество;

– акцент на создании приватизационных коалиций, позволяющих стимулировать массовый приватизационный процесс снизу,

– учет интересов тех социальных групп и политических сил, которые способны парализовать приватизацию, если не найдут в ней своего места (трудовые коллективы, руководители предприятий, региональные органы власти и т.д.);

– широкое использование универсальных процедур и стандартных правил с тем, чтобы ограничить зависимость процесса приватизации от индивидуальных решений, а значит, и от возможных злоупотреблений со стороны аппарата управления;

– отказ от попыток реструктурирования предприятий до того, как будет изменена форма собственности.

России предстояло пройти через самую большую по масштабам и самую сложную по исполнению приватизационную программу в истории человечества. Не насильственная, а правовая трансформация собственности, учитывающая по возможности интересы всех социальных групп, – сложнейшая процедура. Одно только формирование ее юридической и организационной инфраструктуры требует немалого времени. Любая собственность должна быть надлежащим образом закреплена, а где взять столько нотариусов, чтобы все оформить? Если же не оформлено, какая же это собственность?

На первый взгляд, целесообразным казалось провести сразу хотя бы приватизацию в сфере торговли, обслуживания, общественного питания. Но и тут закавыка: при тотальном дефиците магазин – вовсе не магазин. Как бы ни был он скуден, грязен и за