ДНИ ПОРАЖЕНИЙ И ПОБЕД

Сразу после ухода от власти практически неизбежно у всех возникает синдром, который для себя называю: "лифт не едет". Основа термина – реальный случай. Как-то один из отправленных в отставку членов политбюро ЦК КПСС зашел в здание на Старой площади, сел в начальственный лифт и с удивлением пытался понять, почему же он не едет, напрочь забыв, что для этого полагается нажать кнопку. Сработала привычка, члены политбюро кнопки не нажимали, за них это делала охрана.

Разумеется, у тех, кто пришел во власть на короткое время, этот синдром не приобретает столь анекдотичных форм, но ощущение того, что все вокруг вдруг разом перестает крутиться так, как привычно крутилось, приходит неизбежно. Возникает масса конкретных бытовых проблем, которые еще вчера тебя лично не касались. Одновременно раздвигаются границы времени: ты вновь начинаешь мерить свою жизнь не секундами, а часами и днями. В адаптации к этой новой реальности все зависит от личности того, кто ушел от власти. Те, у кого хватает ума понять, что весь предшествующий гул медных труб к твоей личности не имел никакого отношения, был связан с должностью, которую ты занимал, приспосабливаются к частной жизни быстро. Но видел людей, поработавших в правительстве, а потом так никогда и не привыкших к жизни нормальной, без внешних атрибутов власти. Их жалко.

В отличие от назначения на высокую должность, отставка – прекрасное время, чтобы разобраться в своих отношениях с окружающими. Для себя ввел специальную условную единицу устойчивости человеческих отношений под названием "один чуб", развернуто – "один Чубайс". Как бы ни менялись наши с Чубайсом соотносительные социальные статусы, это никогда и никак не сказывалось на характере наших взаимоотношений. К сожалению, куда чаще эту устойчивость приходится измерять в "сантичубах", "милличубах" и даже в "микрочубах".

Семья восприняла отставку с облегчением. Нервное напряжение, в котором отец, мама, жена, даже дети жили на протяжении последнего года, улеглось. Доходили до меня разговоры, что многие почему-то уверены, будто я теперь непременно уеду куда-нибудь за рубеж, то ли в Чикаго, то ли в Гарвард – к любимым своим монетаристам. Мне такая идея в голову не приходила. Вообще никогда не имел желания уезжать из России, а уж теперь и подавно.

План для меня был ясен – возвращаюсь в свой Институт экономической политики. Там меня ждали.

Год назад, прежде чем его покинуть, собрал коллектив и сказал, что надеюсь и во время работы в правительстве продолжить сотрудничество, буду заезжать и, может, удастся снова, как прежде, вместе провести очередной мозговой штурм какой-нибудь сложной проблемы… Какой же я был наивный!

Но с частью института я как бы и не расставался. Вместе со мной ушли работать в правительство многие его ведущие сотрудники. А.Нечаев стал министром экономики, В.Машиц – председателем Комитета по сотрудничеству с государствами СНГ, С.Васильев возглавил правительственный Центр экономических реформ. Некоторые сотрудники института перешли работать в аппарат. Да и те, кто остались на научной работе, регулярно помогали правительству в проведении экспертиз, в разработке нормативных актов.

Вернувшись к директорским обязанностям, с ходу переименовал институт, дав ему чертовски неблагозвучное имя, ИЭППП – Институт экономических проблем переходного периода. Явную неуклюжесть аббревиатуры можно объяснить тем, что после долгого перенапряжения голова какое-то время работала неважно.

Со мной в институт вернулись В.Мау, С.Синельников, А.Улюкаев.

Постепенно усталость прошла, голова просветлела, нахлынула информация об экономической жизни страны, а вместе с этим возникло новое и не слишком приятное чувство водителя, которого внезапно пересадили из-за руля на пассажирское место… Еще чувствуешь себя за все ответственным, и, когда видишь ухаб, канаву, бревно поперек дороги, а если без аллегорий – любую экономическую несуразицу, – все время тянет поправить, немедленно дать указание… И вдруг вспоминаешь, что сделать ничего нельзя, ты просто пассажир.

Вспомнил свою встречу с Лешеком Бальцсфовичем – министром финансов, исполняющим обязанности премьера Польши, год назад, в декабре 1991-го. Мы раньше лично никогда не встречались. Пару раз разминулись на экономических конференциях. Но было много общих знакомых: его заместитель в польском Министерстве финансов Марек Домбровский, советник Яцек Ростовский, наши-Петр Авен, Константин Кагаловский, Сергей Васильев. По-моему, у Петра Авена Бальцерович в конце восьмидесятых ночевал дома – не было денег на гостиницу.