Дни волка (СИ)

За последние пару лет я только и делал, что озвучивал чужие решения.

И если Маргарита Левадинец считает, что я и вправду позволю ей болтаться по кораблю, замедляя нашу скорость, она сильно ошибается.

- На весь экипаж не хватит компонентов лекарства... - Искин придал своему голосу тихую печаль.

- Веришь или нет... - Я широко улыбнулся. - Плевать я хотел на "овощи". Людьми они уже не станут, а содержать их оболочки... В топку! Раз нет разума - всех в топку!

- Жить, захотелось?! - Маргарита ненавидяще уставилась на меня. - Сам жить, а...

- А они уже - трупы. - Пожал я плечами. - Хочешь составить им компанию? Или, позволишь Заразе выбраться отсюда, раза в два, три - быстрее? Выбирай, пожалуйста, сейчас. Пока, есть такая возможность. Или, хочешь остаться "чистенькой"?! Как вся Земля?

- Не надо мне втирать, по поводу яичницы и разбитых яиц! - Мэгги усмехнулась. - Человечество давным - давно придумало яичный порошок!

- Осталось сделать его съедобным... - Скривился я, вспоминая острова.

- Как твоя нога? - Маргарита решила перейти на мое здоровье.

- Я ее чувствую. - Признался я, все еще раздраженный нашим разговором.

У меня так всегда - уже и дело сделано, а шашка все наголо!

- Пошли спать, Мэгги. - Я встал со своего места и стянул жмущий подмышками халат. - Зараза и без нас управится.

Уже лежа в ванне, Зараза со вздохом признался:

- Тим. Федерация приняла условия капитуляции...

Тяжело вздохнув, я уставился в белый перламутр крышки ванны и ничего не сказал.

Спор научников, о том, снятся ли в анабиозе сны, не стоил и выеденного яйца.

Снятся.

Холодные, блекло - черные и ярко - белые.

А еще - синие и голубые, словно лунные полотна и пейзажи.

Холодно, ветрено и уныло.

Снились и мне айсберги и метели, засыпающие белым снегом замерзающих существ - четырехногих и двуруких.

Не похожих, ни на кентавров, ни на людей, ибо головы имели ближе к крокодилим, а туловища, длинные и плоские.

Существа мерзли, сбивались в плотную кучу, стараясь сохранить последние остатки тепла, крайние отдавали их тем, кто в середине.

Метель издевалась, насыпая над существами сугробы и тут же смахивая их прочь. Час за часом. Порыв за порывом.

Жизнь за жизнью.

Только сейчас я понял, что же именно хотела показать мне вьюга.

То, что мы потеряли.

Самопожертвование.

Милосердие.

Верность.

Мы заменили их "подобными" словами, оставляя оригиналы в качестве ругательств и доказательств ненормальности человека.

И теперь пожинаем вьюгу.

Зря Ксорер отдал все на откуп "человечеству".

Поспешил.

Нельзя давать в руки ребенка гранату.

Хорошо если он ее кинет в воду.

А если в толпу?

В моем сне не было места милосердию - природа таких слов не знает.

А человек - забыл.

Мой сон - это мой сон.

Я слишком много себе воображаю, чтобы открыв глаза, рассказать о своем сне хоть кому-нибудь...

Откуда появилась в моем сне эта молодая женщина, задумчиво делающая глоток кофе и уставившаяся на меня своими черными глазищами? Откуда я знаю, что за стеной - ночь? Откуда я знаю, что сейчас будет боль?

Любуясь женщиной, ее длинными, волнистыми, черными волосами, на мгновение замираю - сон начал дрожать и терять свои очертания, пряча от меня лицо женщины, стол, обстановку комнаты. Все, что казалось во сне незыблемым - стало парить и таять, таять, таять.

Оставляя после себя - пустую рамку зыбкого сновидения и красивый женский голос: - У вас - сильная кровь. Вы найдете выход! Пусть, не с первого раза...

***

Интерлюдия

- ... Как это остановить? - Человек замер напротив меня, чуть прищурив глаза. - Ну же!

- Не "нукай", не запряг! - Огрызнулся я, все еще находясь в зыбком мареве сна. - Как - как... Клюмбоком! Стерилизацией или санацией... Раскакался...

Опешив, телохранитель от всей души приложил меня под дых, возвращая на грешную землю.

Дыхание он, конечно, выбил, зря. А вот мозги прочистил - очень даже вовремя!

Второй удар пришелся в пустоту, а третьего нанести, он уже не мог и теперь сидел, хлопая глазами и баюкая переломанную руку.

- Прекратите! - Рявкнул Волчик, обращаясь к своим охранникам. - Я же сказал, черным по русскому: "сидеть и не отсвечивать"! Ваше дело, в кои-то веки защищать, чтобы на меня не напали, а не самим, корчить из себя боевиков, Рэмбо хреновы! Вон, за дверь! Там и нойте!

Время, "ломаемое" в очередной раз, стало пластичным, словно разогретый пластилин, податливо принимая причудливые правила игры моего сознания, уже во второй раз "прогулявшегося" по - за гранью.

- Диенн... - Волчик сел на стол, напротив меня. - Прошу понять...

- Прошу понять, что моё имя произносится совершенно не Диенн. Просто - Дэнн. Дэнн Терновский. - Представился я, усаживаясь на стул Кажелецкой и привычно крутнувшись из стороны в сторону. - Простите, Ваш телохранитель нас, точнее - меня - перебил. Вы интересовались, как остановить запись, не так ли?

Волчик, опешивший от такой перемены поведения, хлопнул глазами и кивнул.