Дни волка (СИ)

Вертушка совершенно не изящно прервала свой маневр и нащупала землю носом, расцветая огненным цветком.

В приемнике, наконец-то, прорезался чей-то голос, требующий поддержки и ПЗРК, вот прямо сейчас.

Не долго думая, направил танк в свежепроложенный проход родимой базы.

За пару минут, танк со всевозможной резвостью, прокарабкался по склону, развернулся и кормой вперед, заехал в тоннель, плотно его, закупорив, собственной тушкой.

Голос по рации, обозвал всех, до кого дотянулся и заткнулся, обиженно сопя в микрофон.

— Кого черти несут? — Поинтересовался голос у меня в мозгу, совершенно не заморачиваясь предложениями подключения и прочих мелочей. — Никак, свои?!

— Свои, свои… — Вздохнул я, пересылая регистрационный код «Кирвин — 3478», нежно сохраненный «на всякий случай»! — Домой хочу.

— Ясно. Вижу, привилегии… — База задумалась. — Заходи, «Кирвин — 3478»! Только, чур, без неприятностей!

Ворота, в которые почти упирался зад танка, разъехались, приглашая войти.

Прокатившись задним ходом по не длинному коридору, въехал в ярко освещенный ангар, и замер у стеночки, как порядочный гость, ожидая встречающих.

Макс, сидящий все это время в полной тишине, наконец-то решил ее нарушить, увидев, что я довольно откинулся на спинку.

— Что там?

— Вояки. — Поморщился я. — Пришлось на базу, проситься, погостить.

У Макса стало такое выражение лица…

Услышав стук в дверь, взял наизготовку подарок тарийца и открыл ее.

— Эй, на борту! Есть кто живой? — Сунул голову в дверной проем молоденький парнишка, блестя выбритым черепом, с двумя рядами следов от присосок. — Выходите, уже…

Переглянувшись, мы с Максом, офигевшие, вышли наружу.

Яркий свет, заливающий ангар, стал более приглушенным и уже не так резал глаза, а молодой парнишка, вольготно устроился в кресле разобранного развозчика, водрузив ноги на приборную панель и потягивая что-то из чашки, жмурясь от удовольствия, как кот.

— Привет! — Поздоровался Макс и замер, ожидая ответного хода.

— Ага, будь здрав, боярин! — Шутовски поклонился, не слезая со своего кресла, парень. — И тебе, добрый молодец, здравьичка, справного, стало быть!

— Спасибо… — Оторопело ответил я, разглядывая ангар.

Со времени моего отъезда, прошло порядочно времени, но вот этого ангара — не было.

Слишком высокий потолок — с два наших стандартных, уровня.

Слишком яркое, неэкономичное, освещение.

— Новый, ангар? — Поинтересовался я.

— Ой, да тут, теперь, сам Ксорер, ногу сломит! — Парнишка, замер и рядом с ним, внезапно, появилась пара кресел, столик с чайником и двумя чашками. — Устраивайтесь. Пока карантин, все едино — делать нечего!

— Карантин?! — Макс замер, почти опустив свой зад в кресло. — На долго?!

— Сутки. — Парень улыбнулся. — Да, садитесь, Вы. Меня, Константин, зовут.

— Я — Макс. А это — Эрик. — Представив нас обоих, Макс дотянулся до чайника и, отчаянно ругаясь, на горячий фарфор, налил нам чай.

— «Кирвин — 3478»… — Костя уставился на меня, внимательно изучая. — Знаменитая, модель… Впервые, вижу… Хорошо сохранился, Эрик!

Я едва не поперхнулся от его щенячьего энтузиазма.

— А чем, знаменитая? — Макс, сделал глоток и замер, так же уставившись на меня.

— Кирвины производились по новейшей, на тот момент, технологии. В ней, отказались от первого накопителя, перенеся все сохранившиеся в мозге данные — на специальные, выращенные клетки, «подсаженные» к поврежденному мозгу. — Парнишка, радуясь благодарным слушателям, расплылся и заважничал. — В результате — Кирвины, появлялись на свет, не требуя для себя дополнительных затрат на обучение простейшим навыкам. В особо удачных случаях, когда направленность сохраненных данных, совпадала с выбранной — получался прирост скорости обучения. За пять лет, смогли выпустить всего тысячу, Кирвинов. При всей своей, пониженной стоимости, тем не менее, технология «подсадки», оказалась сложной и дорогой.

— А человечеству были нужны, бессловесные помощники… — Вздохнул я, понимающе.

— Чушь! — Парнишка рывком сбросил ноги с приборной панели. — До седьмой модели, все киборги, могут стать осознавшими!

— А, после седьмой? — Я подначивал Костю, побуждая на продолжение очень интересующей меня, темы. — Что, мозги — кончились?

— Верно! — Костя радостно рассмеялся над моей шуткой. — Восьмая модель — не использует биологических клеток и использует только программное обучение. Накопление опыта происходит только линейно, без скачкообразного прорыва. А раз — нет скачка — нет и осознания. Так что, всё, что выше восьмерки — «твари бессловесные»!

— Ну, Костя, тут ты промахнулся! — Расхохотался я, вспомнив Марину, ранг которой, капсула оценила в двенадцать, со знаком плюс. — Встречался я с 12-м, прототипом, правда… Зато — точно осознавшим себя.

Макс и Костя переглянулись и состроили такие лица, что уксусу стало стыдно, за свое бездарное кисление.

— 12-го, не бывает! — Безапелляционно заявили они в один голос.