Дни волка (СИ)

Но пещеру я себе нашел — словно ноги, сами, вывели.

От радости, набрал сушняка и устроил себе костер, прямо перед входом в пещеру, под нависающим сверху, козырьком из поваленных хвойных исполинов.

Костерок, даже такой мелкий, всего сантиметров тридцати в диаметре, разложенный на каменном основании, значительно поднял мне настроение и согрел душу, а, заваренный в кружке чай — окончательно прогнал хандру и заставил смотреть в наступающие сумерки, даже с оптимизмом.

У костра просидел до первых звезд, подкидывая в огонь ветки и сбивая с толстого бревна, язычки пламени — пусть тлеет, а не горит.

В эту ночь за мной никто не гнался и сны, бешеным ритмом не пугали.

Живность, распуганная грохотом и тряской, держалась подальше от опасных склонов, с которых так и продолжали срываться вниз то камни, то вырванные с корнем деревья, хотя, по всем законам природы, всему вокруг уже бы и стоило замереть.

Оставив толстенькое полено тлеть перед входом в пещеру, забрался внутрь, ругая себя за собственное слабоумие — надо было наломать лапника, на подстилку.

Повертелся на голом камне, махнул рукой и выбрался в ночь — поваленного дерева, вокруг — целый лес, а я фигней страдаю!

Наломав веток, с близ лежавших деревьев, застелил каменный пол и вырубился, словно на самой мягкой перине.

Рассвет я безбожно проспал.

И полено — прогорело, оставив после себя горку пепла.

Открыв глаза, несколько секунд, пытался понять — где я нахожусь и как сюда попал.

Вспомнив и «где» и «как», довольно рассмеялся.

Я совершенно не испытывал хоть малейших угрызений совести, за устроенную бойню, начавшуюся, по моей вине, как не крути.

Не было у меня и угрызений по поводу усыпленных — не прибил же, хотя, завравшуюся Марину — стоило. Понимаю, не хотелось ей рассказывать, как именно она ходила по танку и что именно ждала, но… Впрочем, самое страшное ее вранье, это побасенки о «звездном флоте», построенном за пять лет и о невозможности расчета… Ага, флот — построить смогли. А расчеты сделать — нет! Не смешите мою морду — лопнет! Паутина лжи, окружает все, к чему прикасаются руки экзота. Или, это не паутина, а защитная оболочка?

Пещера, в которую я забился, оказалась сухой и чистой, словно неведомый мне некто, подготовил ее к моему появлению: подмел полы, смахнул с потолка и стен застаревшую пыль.

Валяясь на спине, на пахучих еловых ветках, колких и марающих меня своей смолой, наслаждался тишиной и покоем.

Шальной луч солнца, сдуру залетевший под свод моей пещеры, сделал темноту, вокруг меня еще чернее, а затем, когда глаза привыкли — взгляд уперся в рисунок.

Слева от меня, в полуметре от пола, на ровном каменном боку пещеры, едва заметно светились тонкие штрихи рисунка — Раскрытая ладонь левой руки с большой цифрой 5 в самом центре и тремя полустершимися буквами «CDW».

На двери моей капсулы, прямо напротив моего лица, был точно такой же, слабо светящийся в темноте, рисунок, с теми же буквами.

Протянув руку, приложил ладонь — идеально.

Убрал ладонь и вскрикнул от удивления — на месте пятерки горела цифра шесть, а сам рисунок полыхал, словно новенький!

Длинная цепочка странностей, начавшаяся с приходом «ходящей», стала вновь разворачиваться у меня перед глазами, набегая, как камера на объект. Целая вереница воспоминаний, не принадлежащих мне — теперешнему — словно сама собой возникла в поврежденных мозгах.

Согласно отчету капсулы, мой мозг восстановился на 79 % — я специально проверил перед тем, как отдать приказ о изъятии встроенного оборудования.

Теперь, внимание, вопрос!

Как я до сих пор жив, учитывая двадцати процентное повреждение мозга?!

И не только жив, но и двигаюсь, различаю предметы, осмысленно разговариваю и соображаю?!

«… В ней, отказались от первого накопителя, перенеся все сохранившиеся в мозге данные — на специальные, выращенные клетки, «подсаженные» к поврежденному мозгу…» — Голос Костика, рубанул по нервам и сразу, без перехода: — «Так, а куда первый носитель девался?!..»

Воспоминания, скрипя и постанывая, начали складываться в красивую картинку.

Если у меня нет и не было — «первого накопителя» — карты памяти, с записанными на ней основными функциями мозга, но есть — подсаженные клетки, играющие ту же роль…

«В сочной зелени, спрыгиваю с обрыва вниз. Проклятая, песочного цвета, хламида, так и норовит зацепиться за любой, первый попавшийся куст, задержать, оставить на колючках клочок ткани, хотя бы нитку, чтобы те, кто идет за мной — не потеряли моего следа. Можно было бы избавиться от нее — лето, жарко… но… Левая нога проехала по предательски скользкой траве и дикая боль, огненной иглой проскочила от ступни — вверх, заставляя потерять равновесие и завалится в колючие кусты, за которыми обнаружился черный зев пещеры. Прыгая на одной ноге и надеясь, что мои преследователи дадут мне хоть 30 минут передышки, забрался в пещеру. Пять минут, десять. Кусты затрещали под тяжелыми шагами охотников на меня. Женский голос, спокойный и уверенный, загородил свет, встав на пороге пещеры.

— Выходи. — Потребовала женщина. — Или хуже будет.