Дни волка (СИ)

— А они уже — трупы. — Пожал я плечами. — Хочешь составить им компанию? Или, позволишь Заразе выбраться отсюда, раза в два, три — быстрее? Выбирай, пожалуйста, сейчас. Пока, есть такая возможность. Или, хочешь остаться «чистенькой»?! Как вся Земля?

— Не надо мне втирать, по поводу яичницы и разбитых яиц! — Мэгги усмехнулась. — Человечество давным — давно придумало яичный порошок!

— Осталось сделать его съедобным… — Скривился я, вспоминая острова.

— Как твоя нога? — Маргарита решила перейти на мое здоровье.

— Я ее чувствую. — Признался я, все еще раздраженный нашим разговором.

У меня так всегда — уже и дело сделано, а шашка все наголо!

— Пошли спать, Мэгги. — Я встал со своего места и стянул жмущий подмышками халат. — Зараза и без нас управится.

Уже лежа в ванне, Зараза со вздохом признался:

— Тим. Федерация приняла условия капитуляции…

Тяжело вздохнув, я уставился в белый перламутр крышки ванны и ничего не сказал.

Спор научников, о том, снятся ли в анабиозе сны, не стоил и выеденного яйца.

Снятся.

Холодные, блекло — черные и ярко — белые.

А еще — синие и голубые, словно лунные полотна и пейзажи.

Холодно, ветрено и уныло.

Снились и мне айсберги и метели, засыпающие белым снегом замерзающих существ — четырехногих и двуруких.

Не похожих, ни на кентавров, ни на людей, ибо головы имели ближе к крокодилим, а туловища, длинные и плоские.

Существа мерзли, сбивались в плотную кучу, стараясь сохранить последние остатки тепла, крайние отдавали их тем, кто в середине.

Метель издевалась, насыпая над существами сугробы и тут же смахивая их прочь. Час за часом. Порыв за порывом.

Жизнь за жизнью.

Только сейчас я понял, что же именно хотела показать мне вьюга.

То, что мы потеряли.

Самопожертвование.

Милосердие.

Верность.

Мы заменили их «подобными» словами, оставляя оригиналы в качестве ругательств и доказательств ненормальности человека.

И теперь пожинаем вьюгу.

Зря Ксорер отдал все на откуп «человечеству».

Поспешил.

Нельзя давать в руки ребенка гранату.

Хорошо если он ее кинет в воду.

А если в толпу?

В моем сне не было места милосердию — природа таких слов не знает.

А человек — забыл.

Мой сон — это мой сон.

Я слишком много себе воображаю, чтобы открыв глаза, рассказать о своем сне хоть кому-нибудь…

Откуда появилась в моем сне эта молодая женщина, задумчиво делающая глоток кофе и уставившаяся на меня своими черными глазищами? Откуда я знаю, что за стеной — ночь? Откуда я знаю, что сейчас будет боль?

Любуясь женщиной, ее длинными, волнистыми, черными волосами, на мгновение замираю — сон начал дрожать и терять свои очертания, пряча от меня лицо женщины, стол, обстановку комнаты. Все, что казалось во сне незыблемым — стало парить и таять, таять, таять.

Оставляя после себя — пустую рамку зыбкого сновидения и красивый женский голос: — У вас — сильная кровь. Вы найдете выход! Пусть, не с первого раза…

Интерлюдия

— … Как это остановить? — Человек замер напротив меня, чуть прищурив глаза. — Ну же!

— Не «нукай», не запряг! — Огрызнулся я, все еще находясь в зыбком мареве сна. — Как — как… Клюмбоком! Стерилизацией или санацией… Раскакался…

Опешив, телохранитель от всей души приложил меня под дых, возвращая на грешную землю.

Дыхание он, конечно, выбил, зря. А вот мозги прочистил — очень даже вовремя!

Второй удар пришелся в пустоту, а третьего нанести, он уже не мог и теперь сидел, хлопая глазами и баюкая переломанную руку.

— Прекратите! — Рявкнул Волчик, обращаясь к своим охранникам. — Я же сказал, черным по русскому: «сидеть и не отсвечивать»! Ваше дело, в кои-то веки защищать, чтобы на меня не напали, а не самим, корчить из себя боевиков, Рэмбо хреновы! Вон, за дверь! Там и нойте!

Время, «ломаемое» в очередной раз, стало пластичным, словно разогретый пластилин, податливо принимая причудливые правила игры моего сознания, уже во второй раз «прогулявшегося» по — за гранью.

— Диенн… — Волчик сел на стол, напротив меня. — Прошу понять…

— Прошу понять, что моё имя произносится совершенно не Диенн. Просто — Дэнн. Дэнн Терновский. — Представился я, усаживаясь на стул Кажелецкой и привычно крутнувшись из стороны в сторону. — Простите, Ваш телохранитель нас, точнее — меня — перебил. Вы интересовались, как остановить запись, не так ли?

Волчик, опешивший от такой перемены поведения, хлопнул глазами и кивнул.

— Спешу обрадовать — никак. Кнопки «выкл» не существует даже в проекте. — Чувствуя, как с языка срываются слова, мне не свойственные, мысленно «поблагодарил» за это неведомых мне путешественников во времени, умудрившихся передать мне информацию, а заодно и кучу собственных эмоций, привычек, словечек.

— Дэнн… Если это на самом деле так… То… Смысла нам общаться, больше нет! — Волчик развернулся в сторону окна. — Если нельзя выключить, тогда, ради всех святых, объясните — зачем?! Неужели только ради того, чтобы привлечь внимание?

— Да. — Я качнул головой. — Так же привлечь внимание, как это делают маленькие дети, животные. Это Вашему внуку — повезло, что в кафе был я. И у меня были планы. Иначе — Ваш внук сидел бы… Уже… Кстати, а как его вообще в страну унесло?