Дню Победы! Крылья в небе

 -Если я сейчас тебя брошу, ни один врач не соберёт твои кости! Обещаешь, тварь, что выпустишь летать?

 -Обещаю! –закричала она. К самолёту бежали ребята нашего экипажа и видя происходящее кричали: Лёха! Фантомас! Не надо! Лёха! Опомнись, дурак! За это дерьмо пострадаешь!- даже так кто-то выразился. А я сказал ей ещё раз:

 -Скажи при пацанах, что ты меня выпускаешь летать!Что я сам посадил самолёт! Скажи!

 Но она заорала:

 -Вызовите комэска! Я приказываю!- и ребята полезли на плоскость разнимать нас.

         Спустившись с крыла  самолёта на землю она, обернувшись взвизгнула:

 -Всё! Ты отлетался! – и я увидел, что лицо у неё в кровоподтёках. Ребята переглянувшись опустили головы. Я спрыгнул с крыла и пошёл в лагерь.

       После полётов ребята сказали, что они идут к командиру эскадрильи и заявят, что отказываются летать с  Валей потому, что им надоело её хамство и что в отношении меня она не права. Один из нашего экипажа-Женя, который всегда без стеснения после выходных привозил Вале в плетёной корзинке с полведра  домашних куриных яиц и вылетел первым в нашем экипаже, сказал писклявым голосом кастрата:

 -Не надо за всех говорить ! Кто хочет летать, тот летает! На меня она не ругается!

 Ребята сказали ему всё, что о нём думают, а Витя Шейкин хотел дать ему в морду, но я поймал его на лету. Женя у нас один был «домашний» и как-то свысока относился к нам бездомным  из «общаги» и не смущался своих «личных» отношений с Валей. Кстати, она тоже не стеснялась принимать «гостинцы» от Жени. Ребята предложили и мне идти с ними к комэске, но я, подумав, отказался:

 -Нет, братцы. У меня с вами разный уровень. Вы вылетевшие самостоятельно, а я нет. Доказывать надо в полёте, а не на земле и выхода я не вижу. Перед отчислением после инструктора даёт заключение командир звена, а она подруга нашей Вали. Потом  последний полёт с замкомэска или с комэска и всё.

 -Ну.постарайся! Лёха, ты же наш Фантомас! Слышишь?- стал трепать меня за грудки Витя Шейкин.

 -Слышу! Постараюсь.-ответил я. Фантомасом меня стали называть после того, как я побрил голову, а как раз шёл фильм – сериал про Фантомаса. У нас был один наглец в эскадрильи по имени Валера по кличке "бегемот" потому что он был толстый, как бегемот, домашнего откорма и хамил за столом выхватывая из тарелки по три котлеты и те кому не хватило не связывались с наглецом, опасаясь его массы. А я связался и так его кинул в палатке, что он пробил спиной настил, на котором были постели и так плотно улёгся на землю, уплотнённый с двух сторон постелью с матрацем, что не мог оттуда выбраться. Ребята хохотали и никто не пытался ему помочь, а он лежал и кричал:

 -Грёбаный Фантомас! Помоги! Клянусь больше не буду!

 -Извиняйся за слово «грёбаный»!

 -Извиняюсь! При всех извиняюсь, Фантомас!- и я вытащил его. С тех пор меня ещё больше зауважали ребята и закрепилась кличка –Фантомас.

 Утром со мной полетела командир звена. Перед вылетом она сказала мне:

 -Первый полёт я показываю!

 Я внутренне удивился, мол чего мне можно показать нового, чего я не видел, но ответил:

 -Ясно!

    В полёте она ручку держала твёрдо, не позволяя ничуть вмешаться, посадку совершила совершенно без моего участия, почему-то срулили с о взлётной полосы и на заправочную стоянку. Я  терялся в догадках, но ничего не спрашивал. На стоянку она зарулила сама, стала выходить из кабины и я тоже. Вышел из кабины, спрашиваю:

 -Не понял. В чём дело?

 -В чём дело? Летать не умеешь! Инструктор права! – и спрыгнув с крыла пошла прочь.

 Это была откровенная бабья подлость. Ребята подошли ко мне, спрашивают:

 -Ну, что? Лёха, Фантомас? Что?

 -Ничего…-скрипнув зубами,  ответил я и пошёл в лагерь .

 Я  шёл к лагерю,  от злобы и бесслия сводила челюсти судорога. Созрела мысль – собраться сейчас и уехать  в Волгоград, да напиться с друзьями в общаге с горя. Я услышал звук приближающегося мотоцикла.Оглянулся, на мотоцикле командира ехал Витя Шейкин, подъехал сделал круг вокруг меня сказал:

 -Садись! Командир вызывает!

  Я сел, поехали назад на Командный пункт. Остановились возле «квадрата», где сидели под брезентовым тентом курсанты, ожидающие своего вылета, в том числе и мой экипаж, который Валя на целый день отстранила от полётов за то, что ходили к комэске с жалобой на неё.Из экипажа летал за всех «любимчик» Женя. Я подошёл к комэска, поднял руку, отдавая честь, но он не отвечая мне тем же, сложив руки на груди, просто сказал:

 -Слетай с Палычем на моём самолёте.-кивнув на замкомэска Невзорова Юрия Павловича.

 Я криво усмехнувшись, отдал честь и сказал:

 -Есть!

 Он посмотрел на меня и сказал как-то назидательно:

 -Не лыбься! Хорошо слетай! Понял?

 -Так точно!- растерянно как-то ответил я.

 -Вперёд!-махнув рукой на меня и Невзорова сказал комэска и мы пошли к самолёту.

 Когда шли я ничего не мог понять, что происходит. Я запомнил непонимающие глаза курсантов, но большинство смотрели на меня как, на умирающего или прокажённого.

 Сели в самолёт. Я  пристегнулся, подождал, понял, что Невзоров пристегнулся, включил рацию спросил разрешение запустить двигатель, он отвечает:

 -Запускай.