ДНК и её человек. Краткая история ДНК-идентификации

Обвинения по этому делу предъявили нескольким гражданам, но нас интересует только электрик Шон Хой, племянник одного из людей, обвиненных ранее. Следовые количества его ДНК обнаружили на фрагментах бомбы. Он был обвинен в мае 2005 г. и в декабре 2007-го полностью оправдан. При этом критике подверглась работа экспертов. Использовался так называемый метод получения ДНК-профилей по низкокопийной ДНК (LCN – low copy number), который британские криминалисты применяют с 1999 г. Он основан на амплификации с помощью ПЦР генетического материала единичных клеток, и с его помощью раскрыли множество преступлений. В том же декабре 2007 г. использование этого метода даже приостановили – решили разобраться, не в технологии ли причина, но менее через месяц решили, что точно не в ней. Причиной ложного обвинения был назван “преднамеренный и расчетливый обман” со стороны полиции. Некоторые вещественные доказательства были помечены неправильно, некоторые свидетели полиции лгали по поводу того, как собирались улики, со всеми ли предосторожностями[177]. Понятно стремление кого-нибудь наказать после гибели невинных людей, но правосудие прежде всего. То есть виновным в ошибке оказался не метод, а человеческий фактор. А в деле о взрыве в Ома и спустя 20 лет остается много неясного.

Как ни надежно ДНК-профилирование, необходимо помнить, что генетический материал обвиняемого по случайности или злому умыслу может оказаться на месте преступления даже в том случае, если самого человека там не было. Не следует считать ДНК-анализ магическим артефактом, который освобождает детективов и присяжных заседателей от обязанности думать.

А вот совсем экзотическая ситуация: ни чьей-либо злой воли, ни случайности, а ДНК-анализ указывает на невиновного. В мире появляется все больше людей, которые перенесли трансплантацию костного мозга, например, после химиотерапии. Костный мозг – кроветворный орган, поэтому в крови такого человека будут клетки с ДНК-профилем донора. Более того, такие клетки могут появиться и в слизистой оболочке щеки, откуда часто берут образцы ДНК, и по некоторым данным, даже в волосяных фолликулах. Насчет спермы неясность: кажется, она все-таки сохраняет ДНК-профиль реципиента. Но вот анализ крови точно даст ошибку. Хорошо, что хотя бы переливание крови такого эффекта не дает: следы ДНК другого человека еще какое-то время видно (если знать, что искать, и использовать специфические маркеры), но основная ДНК все же принадлежит реципиенту, а не донору.

Значит, к списку обязательных вопросов, которые должны быть заданы при написании экспертного заключения, прибавляется еще один: не был ли подозреваемый донором костного мозга, а если был, то кто реципиент? И этот пример возвращает нас к началу книги.

Я – это я и моя сестра

Вы еще не забыли про бедную Лидию Фэйрчайлд, которая внезапно оказалась не матерью собственным детям? К чести ее адвоката, с помощью ученых он во всем разобрался. Правы были обе стороны. Лидия действительно сама выносила и родила трех своих детей (а позднее еще одного). Но и анализ ДНК показал чистую правду.

Адвокат Алан Тинделл сначала и сам сомневался. Но видя, как твердо Лидия стоит на том, что дети – ее, решил взять это дело. Он узнал, что аналогичный случай однажды произошел в Бостоне. Женщине по имени Карен Кигэн была необходима трансплантация почки. Ей и ее ближайшим родственникам сделали анализ крови, чтобы подобрать подходящего донора, и тоже ко всеобщему изумлению выяснилось, что она (по данным ДНК-анализа) не мать двум из троих своих сыновей. Доктора начали брать на анализ различные ткани тела Карен и наконец исследовали образец нодулы (узелка) щитовидной железы, которую ей удалили задолго до того. (Хорошо, что его сохранили в лаборатории!) Анализ ДНК выглядел, во-первых, так, будто кровь и щитовидная железа взяты у разных людей, а во-вторых, женщина, которой принадлежала щитовидка, могла быть матерью тех двух сыновей.

И Карен Кигэн, и Лидия Фэйрчайлд оказались химерами. Так биологи называют организмы, состоящие из клеток двух разных типов. Людей-химер, известных медицине, едва ли больше 100, вероятно, живут на Земле и другие, недообследованные, – но в любом случае это, конечно же, очень редкое явление.