Днк, или Верни моего ребёнка!

Дмитрий Северский обладал возможностями, которые он считал само собой разумеющимися и вечными. От него зависит много людей, в той или иной степени, уже в этом я не сомневаюсь. И теперь, я тоже буду причислена к этой группе.

Думаю, что Северский гораздо опаснее, чем, кажется. Я его боялась – и этот страх был инстинктивной защитой. Всё моё существо было против того, чтобы находиться вблизи этого человека, но я подавила в себе эти чувства. Для меня главное – это сын. А всё остальное, что заготовила мне судьба, я как-нибудь переживу.

* * *

Светлана

Особняк Северского выглядел так, как я и представляла себе – большой, стильный, современный и пышущий богатством и достатком его владельца.

Всё тот же взрослый мужчина-гора открыл передо мной дверь и сказал, что проводит в кабинет Дмитрия Мстиславовича.

— Вас уже ждут, — сказал он и распахнул передо мной двустворчатую входную дверь.

В огромном холле, который напоминал что угодно, но только не помещение внутри жилого дома, у меня приняли верхнюю одежду и обувь.

Прошла вслед за своим конвоиром, оглядываясь по сторонам.

Дом был выполнен в стиле минимализм. Интерьер имел чисто мужской характер. Было ясно, что в доме только Он хозяин. Женщиной здесь даже «не пахло».

Не видно было ни фоторамок, ни брошенных на столиках журналов или книг. Никаких милых безделушек я тоже не заметила. Даже детских игрушек не было видно!

Всё строго, хоть и стильно, но безжизненно, словно я попала в дорогой, мега шикарный офис.

«Господи, и в этом доме живёт мой маленький сын?»

Пока я размышляла над интерьером, пытаясь отогнать от себя другие мысли, мы дошли до кабинета.

— Подождите здесь, — сказал мужчина, а сам скрылся за дверью кабинета Северского.

Не прошло и минуты, как он вышел и кивнул мне.

— Заходите.

Вот тут-то мне стало невероятно страшно. Сердце ухнуло куда-то вниз, пальцы дрожали, и тряслось всё моё тело, будто от холода. Сделала глубокий вдох, потом выдох и вошла глядя прямо перед собой.

Никакой забитости он не должен видеть. Никакого страха или отчаяния. Северский должен видеть сильную женщину, а не беззащитную и слабую овечку, которая рыдает день изо дня, кляня свою судьбу…

— Доброе утро, Дмитрий Мстиславович, — поздоровалась первая.

— Доброе, — ответил он мрачным тоном.

Мужчина стоял возле окна вполоборота и не смотрел на меня. Он не предложил мне сесть. Он просто молчал и смотрел куда-то вдаль.

«Специально так делает, чтобы я потеряла итак держащуюся на одном честном слове свою хилую выдержку? Показывает, что он и только он хозяин положения. Как есть судья – безжалостный и циничный, бездушно распоряжающийся судьбами людей».

Минута. Другая.

Пять минут прошло.

Я стояла возле его стола и не двигалась.

Он молчал и смотрел в окно.

Я продолжала наблюдать за ним.

Отметила его внешний вид.

Северский был опрятным человеком: его одежда была чистой и отглаженной, а ногти на руках ухожены и коротко острижены.

Сегодня мужчина был одет в угольно-чёрный костюм и белоснежную рубашку. На запястье у Северского я заметила наручные часы — золотые, очень крупные и красивыею Но больше никаких украшений я не заметила.

Профиль Дмитрия был жёстким и немного мрачным. Его губы были сжаты, как будто ничего в этом мире его не радовало. Возможно, в его жизни и не было ничего, способного доставить истинную радость. Радость могла исходить только от других людей – добрых и открытых. Уверена, что в его окружении такие люди отсутствуют. Лицемеры, прихлебатели и враги – вот, кто его окружает.

— Кофе или чай будешь? — вдруг спросил Северский, нарушив молчание.

Вздрогнула и замотала головой.

— Нет… Благодарю, но нет… Лучше… давайте лучше приступим к делу, — произнесла я, как мне казалось, твёрдым и уверенным голосом. Но всё равно, некое отчаяние так и сквозило в моих словах.

Я боялась. Боялась, что он как палач, обрубит мою связь с ребёнком, не позволив его даже увидеть…

Северский на мои слова хмыкнул и указал ладонью на кресло, что стояло рядом с его столом.

— Садись, Светлана, — произнёс он сухим тоном и, взяв со стола несколько пропечатанных листов бумаги, положил их передо мной. — Читай и подписывай, если желаешь находиться рядом с моим сыном.

«…моим сыном…» — эти слова неприятно резанули слух.

Подрагивающими пальцами взяла документы и вслух прочла:

— Гражданско-правовой договор с проживанием…

И ниже была указана моя должность – помощница домработницы.

Сглотнула, стараясь не улыбаться, потому что я уже была счастлива! Я скоро увижу сына! А для этого подпишу любой договор! Хоть кровью и с самим Дьяволом!

Взяла другой документ и тут я ощутила, как закололо сердце. Воздух покинул мои лёгкие, и стало невозможно дышать.

Схватилась одной рукой за грудь и, невольно всхлипнув, прочитала шёпотом:

— Заявление о добровольном отказе от родительских прав…

«Настоящим я полностью и добровольно отказываюсь от родительских прав в отношении моего сына, родившегося в…»