До Бейкер-стрит и обратно

- Ерунда, - сказал он. - Деньги. Хорошая сумма наличных (ну или по перечислению) укрепляет дух. Ну, и чувство юмора - его тоже.

- Да, - кивнул Фокс. - Что же касается духа, то его надо укреплять всеми возможными способами. Я бы даже добавил: и невозможными.

- И невозможными, - согласился Саммерс. - К таковым пока относятся деньги. Между прочим, а сколько платят в этом вашем «Borshch&Tears»?

- Что вы опять спешите! - набросился на него Фокс. - Потерпите до Сохо, там и узнаем!

Пока герои романа выясняли отношения, девушка Настя расписала веселую жизнь в рашн ресторации и кстати нарисовала подробный план, как найти это место. - Доходишь до «Harrods», - инструктировала она. – Прям так и спросишь прям у метро: как пройти в «Harrods»? Ну, и оттуда прямо, прямо, доходишь до «Макдональдса» и сворачиваешь за угол. Увидишь сразу - там все красное.

Его сиятельство, узнав насчет русской ресторации, загрустили и стали графиню отговаривать. На что ее сиятельство цинично ответили, что в четверг платить за резиденцию.

И вот графиня доехали то ли до Westminster, то ли до Green Park, перешли с Jubilee на Piccadilly-line и сели в вагон до Сохо. Это такое странное чувство - ехать в самый развлекательный район города воскресным вечером, да еще в рашн ресторацию - чтобы устроиться там на работу!

У выхода из метро графиня замедлили шаг. И только выбрали подходящую жертву, как та открыла рот первой:

- Excuse me, - спросила она, - how can I get to...

- ...can I get to «Harrods?» - эхом отозвалась графиня.

Отсмеявшись, девушка махнула рукой толпе позади нас. Говорила она по-испански, но было совершенно понятно:

- Эй, давайте сюда! Она тоже ищет «Харродс»! У нее нарисовано!

И мы пошли искать знаменитый на весь мир универмаг вместе. Он, к счастью, оказался закрыт, и толпа разочарованно отбыла в неизвестном направлении. Графиня остались одна у моргающих зеленым светом окон. «Харродс» незачем огромные вызывающие витрины - он в них не нуждается. Поэтому в средних таких нишах скромно мигает зеленым вокруг названий, приводить которые здесь тоже нет никакой надобности. Зато кругом сияло, мерцало и переливалось. Из соседних кафе-ресторанов вполголоса звучал джаз. Джаз, тоже вполголоса, перебивали рождественские песнопения. Толпа сплошь состояла из людей с восторгом на лицах. Графиня демонстративно отвернулись и сказали, глядя в небеса на пролетающий самолет:

- Господи Ты Боже мой, как же мне надоело чувствовать себя здесь в музее!

До интервью опять оставался час, и графиня пошли вперед. Очень скоро магазины остались позади, и показался какой-то, что ли, жилой квартал. Те же невысокие особнячки, что и в Clapham Commons - красный или серый кирпич, кружевные окна-двери, черепичные крыши. Только стоят на глаз раза в четыре дороже. Редкие и тусклые, кружевные же, лондонские фонари, пустая дорога, луна, плющ на стенах и оградах. Графиня обозрела все это и пошла поскорее прочь.

Фокс еще в самом начале предупреждал: «... делать деньги становится искусством, когда вы, во-первых, любите свое дело, и, во-вторых, любите деньги, которые оно приносит. В равной, я бы сказал, пропорции. В противном случае... »

Наверное, это оно во мне, больше нечему. Графиня не сумела одинаково любить приключения и деньги, поэтому случился перевес в сторону первого. Но уж тут-то никак нельзя жаловаться: приключений мне теперь хватит на… на долгое время.

Из описания «Borshchch&Tears» Его Сиятельству: