До белого каления

Когда они дошли до кухни, его уже нигде не было видно. Они стояли в дверях и смотрели. Первым отреагировал Беллу – он отвернулся, и его вырвало. Сатта терпеливо ждал, пока капитан придет в себя, потом они вместе пошли по залитому кровью каменному полу. Глядя на обезображенные тела в коридоре и в следующей комнате, они молчали. Подойдя к лестнице, полковник указал на распростертое на полу тело.

– Дикандиа, – сказал он Беллу. – Правая рука Кантареллы.

Поднявшись по лестнице, они снова остановились.

– От этих мало что осталось, но, сдается мне, это – Гравелли и Абрата. Чистая работа, ничего не скажешь.

Они пошли дальше, переступая через мертвые тела. В кабинете позади большого письменного стола склонился Гвидо. Услышав их шаги, он обернулся.

– Скорее, – сказал он. – Помогите мне.

Они подошли. Сатта наклонился и взглянул в лицо Кризи. Глаза его были открыты, он внимательно смотрел на Сатту. Кризи крепко стиснул зубы от нестерпимой боли. Полковник опустил глаза вниз и увидел кровь и клочья растерзанной плоти. Гвидо крепко сжимал руку Кризи.

– Дай сюда правую руку! – требовательно сказал Сатте. – Положи ее рядом с моей.

Сатта опустился на колени и протянул руку.

– Здесь проходит артерия. Крепко зажми ее большим пальцем.

Сатта сделал, что ему было сказано, и опустил глаза чуть ниже, на раздробленное запястье, откуда хлестала кровь.

– Держи крепче, – резко сказал Гвидо.

Сатта нажал сильнее, его пальцы глубоко впились в мускулистую руку. Ток крови замедлился.

– А я что могу сделать? – спросил стоявший сзади Беллу.

Сатта повернул к нему голову и подбородком указал на письменный стол.

– Позвони в управление. Они и так скоро приедут, но ты предупреди их, чтобы взяли с собой все необходимое. Скажи им, что мне нужен вертолет – и быстро!

Беллу набрал номер и стал что-то настойчиво говорить в трубку. Сатта отвернулся от него, наблюдая, как Гвидо накладывает шину на рану, перекрывая кровотечение. Кровь перестала капать на ковер. Полковник взглянул налево, туда, где лежал Кантарелла, на его лицо – выкатившиеся из орбит глаза, вывалившийся язык, землистый оттенок кожи. Сатта обернулся к Кризи. На груди он увидел у него залитое кровью распятие. Снова взглянул в лицо раненому – теперь веки были плотно сомкнуты.

Пальцы Сатты уставали все больше, но он изо всех сил сжимал артерию. Жизнь лежавшего перед ним Кризи в прямом смысле слова была в его руках. Его немного отвлекал шум – вой сирен и всхлипывания Гвидо, продолжавшего отчаянно бороться за жизнь друга.

Глава 23

На похороны собралось немного людей. День был по-зимнему холодным, на холме, возвышавшемся над Неаполем, ветер пронизывал до костей. Однако репортеров это не отпугнуло. С того дня, как месяц назад произошло событие, окрещенное газетчиками «Битвой при Палермо», их пристальное внимание к победителю не иссякало, и они следили за тем, как шла битва за его жизнь, и описывали ее в газетах.

Битва продолжалась с переменным успехом – победы чередовались с поражениями. Сначала, когда Кризи лежал в реанимации, им говорили, что шансов у него практически нет. Но, к удивлению врачей, он упорно боролся за жизнь. Через две недели на специальном самолете, принадлежавшем карабинерам, его доставили из Палермо в Неаполь. Сделано это было по личному распоряжению полковника Сатты. Больница Кордарелли в Неаполе была лучше оборудована, чем больница в Палермо, кроме того, там было безопаснее.

Группу врачей, боровшихся за жизнь Кризи, возглавлял брат Сатты.

Борьба эта была долгой и упорной. Сначала они надеялись на победу. Тем не менее раны Кризи оказались слишком тяжелыми даже для такого сильного и живучего человека, как он.

Теперь репортеры присутствовали на заключительном акте этой драмы. Они с интересом рассматривали кучку людей, окружавших недавно вырытую могилу. Кого-то они знали, кого-то нет. Гвидо стоял между матерью и Элио. Мать, пожилая, сутулая, одетая в черное, нервно и безостановочно перебирала четки. Рядом с ними стояли Пьетро и Феличия с красными, заплаканными глазами. По другую сторону могилы – Сатта и Беллу и между ними Рика. Она тоже плакала, не отводя взгляда от гроба, подвешенного над могилой. Рядом с Саттой стоял немолодой уже мужчина в форме французского генерала. Вся грудь его была увешана медалями и орденскими планками.

Священник закончил молитву и отошел на шаг назад. Гвидо кивнул могильщикам, и гроб стал медленно опускаться в землю. Священник осенил его крестным знамением. Гвидо наклонился, взял горсть земли и бросил на крышку гроба. Генерал вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь. Церемония была окончена, люди стали расходиться.

Подойдя к машинам, они обменялись несколькими словами и разъехались в разные стороны. Последними с кладбища уезжали Беллу и Гвидо. Они видели, как Сатта заботливо проводил Рику к своему автомобилю, помахал им на прощанье рукой и уехал.

– Теперь, когда все сказано и сделано, – пробормотал Гвидо с чуть заметной улыбкой на губах, – он остается все таким же циничным подонком.

ЭПИЛОГ