До боли… До крика..

Да, ей было ясно. И так же она точно знала, что не опустится до такого. Кусаться будет, царапаться, но не сдастся. Не сломается. Ведь именно этого добивался Егор, каждый день доставая ее? Оскорбляя, принижая, считая пустым местом.

Он в мгновения ока оказался рядом с сестрой. Схватил ее за края куртки и как следует за них встряхнул. Грин залаял громче. Это злило еще больше. Егор уже плохо соображал, что делает. Схватил Дашку сзади за шею и с силой сжал.

– Пусти, псих! – закричала она, пытаясь высвободиться из хватки, которая, казалось, становилась все сильнее.

На коже после такого обязательно останутся следы. И мать с отцом их увидят. Но им и в голову не придет, что появились они не из воздуха. Им было проще думать, что ничего не случилось. Занятые решением своих проблем, они не видели того, что происходит у них прямо перед самым носом.

– Я тебя дерьмо заставлю жрать, – продолжал сыпать оскорблениями и угрозами парень.

Он снова дернул рукой, которой сжимал шею сестры. Девушка ничего не ответила. Но снова попыталась высвободиться. Схватилась пальцами за напряженное запястье и провела ногтями по коже. Но Егор, уже вошедший в раж, не отреагировал на легкую боль. Его больше заботило другое: какую боль он сам может причинить более слабому человеку. Он был уверен, что и на этот раз ему все сойдет с рук. Что родители ничего не увидят, не заметят. Как не замечали до этого. А если и видели, то дальше пустого разговора дело не доходило. А болтовню предков он мог вынести. Потом, конечно, снова отыграется на сестре. Ведь это по ее вине ему на мозги капали.

– Пусти, сказала! – снова закричала Дарья, когда шея стала буквально болеть от каждого неосторожного движения. – Ненормальный! Псих!

– Что ты там сказала? – Оскорбления в свой адрес Егор никогда не терпел. – Ты, тварь…

Он снова сдавил шею, но почти сразу отпустил. Толкнул от себя девчонку, и та лишь чудом не ударилась лицом о стену. Вовремя выставила руки перед собой, и удар пришелся именно на них.

– Ты здесь никто, ясно?! Никто! Это моя квартира. Твое здесь лишь дерьмо, усекла?

Молча, стараясь не реагировать ни на колкие слова брата, ни на слезы, все-таки сорвавшиеся с ресниц, Даша быстро подняла поводок с пола, который умудрилась уронить, прицепила его к ошейнику Грина, продолжающего крутиться у ног, и пулей выскочила из дома.

Егор часто напоминал ей, что ее здесь ничего нет. Она не понимала, почему он так говорит, ведь, по сути, и его, получается, нету. Он просто копировал слова отца, сказанные тем в адрес матери, которая в свое время вообще не была прописана в Москве, а жила в другом городе. Сюда ее вписали уже после свадьбы с отцом. И теперь, спустя не один год, папа часто напоминал их матери, что взял ее по доброте душевной, просто потому что пожалел. И любви между ними, как оказалось, никогда не было.

Выйдя на улицу, Дашка пошла в сторону небольшого парка, где всегда выгуливала таксу. Когда-то, они с мамой и братом покупали эту собаку, договорившись, что каждый будет за ней ухаживать, кормить, гулять с ней. Но, как в последствии оказалось, никому эта собака не была нужна. Матери постоянно было некогда, а брату – просто лень.

Слезы сдержать не получалось. Они, вырвавшись на свободу, не спешили испаряться, холодя щеки и душу. Снова между братом и сестрой возникла перепалка. Хотя, если так подумать, перепалкой это можно было назвать с большой натяжкой. Егор издевался над сестрой. Просто потому, что ему это нравилось. А Дашка, вогнанная в рамки, терпела. Но иногда нервы сдавали и она, как сейчас, пряча лицо за широким голубым шарфом, шла по заснеженной дороге, стараясь переключиться на что-нибудь менее тяжелое и медленно сводящее ее с ума. Она прислушивалась к хрусту снега под ногами. К шумному дыханию Грина. И постепенно стала успокаиваться, снова наполняясь силами. Словно в очередном столкновении с братом, он выпил всю ее энергию. А сейчас, не видя его, она снова наполнялась ей.

Пес радостно носился с высунутым языком и пытался поймать пастью снежинки, смешно подпрыгивая. Один раз он не рассчитал и угодил прямо в сугроб. Зарылся в него чуть ли не с головой. Еле выбрался, смешно отфыркиваясь.

Смотря на баловство Грина, Дашка окончательно забылась. Перестала прокручивать в голове недавно произошедшее. Рано или поздно все должно было встать на свои места. Надо было только потерпеть. Сколько? Этого она не знала. Да и навряд ли кто-то мог подсказать.

– Пошли домой, Грин, – позвала таксу девушка, когда собака, не реагируя на натянутый до предела поводок, продолжала рваться вперед. Ей не хотелось уходить. Да и Даше тоже. Но долго гулять было нельзя. Короткие лапы Грина могли замерзнуть. Вон, он уже одну время от времени стал поджимать.