До чего доводят азартные игры

– Срубить нижние паруса и брамселя, пока можем! Грот-марсель на гитовы! – приказал капитан с ходу, выскочив из своей каюты.

Команды давались, разумеется, гораздо быстрее, чем выполнялись. Одни только спасательные тросы крепились все время на приготовления, да кто-то еще успел задраить люки и срубить бизань с гротом и марсель. Чтобы забраться на брамса-рею, будучи прикрепленным тросом, понадобилось бы уйму времени. Успеть было просто невозможно. Все это понимали, поэтому каждый стал в первую очередь заботиться о себе. Потом с глухим свистом налетел ветер, полил мелкий, больно хлещущий по лицу дождь. От поддающих в борта волн “Людоеда” неистово качало, пенящиеся валы перекатывались через палубу. Стало тяжело дышать и стоять на ногах, благо, меня крепко привязали. Из-за неубранного фока судно то и дело вставало на дыбы или зарывалось носом в воду. Надувающиеся брамселя гнули стеньги, грозя сломать. Экипаж с опаской поглядывал на возвышающиеся над ним мачты, в любую минуту ожидая их обрушения на палубу. Еле разлепив болящие от соли глаза, я увидел, что осталось только 2 неперестраховавшихся человека: сестры Регресар. Леди стояла подле меня, Ирен у бакборта разбухтовывала спасательный трос для себя. Я понял, чего ради они так рисковали – фок был убран.

Раздался очередной треск, кто-то вскрикнул, но мачты держались. Обернувшись на второго пома, я увидел, что ее тревожат брамселя. Пораздумав немного, все это время держась только одной рукой, она махнула сестре, так как кричать уже не имело смысла. Завладев вниманием Ирен, Леди начала что-то показывать совершенно невнятной жестикуляцией. Старпом, однако, все понял.

Ирен бросила Леди конец только что разбухтованного троса. Одновременно завязав на талиях беседочный узел, они вдруг прыгнули на фор-ванты. Я, широко раскрыв глаза, наблюдал за их передвижениями. Добравшись до брамса-рея, они совершили рокировку, в один моток обвязав связывающую их веревку вокруг бом-брам-стеньги. Скоро фор-брамсель был подтянут к рее.

Близнецы слезли и, не отвязываясь, проделали все то же самое на грот-мачте. С тем лишь отличием, что, когда они взялись за горденя, новый порыв впился в судно, и Ирен сорвалась вниз.

Резко натянувшийся трос швырнул Леди на стеньгу. Со своего места я увидел, как ее левую руку неестественно вывернуло. И также я увидел, как свободной рукой она медленно потянулась вниз. Мне было известно, что к ее ноге привязан нож. У меня перехватило дыхание.

С видимым трудом нагнувшись, Леди схватилась за перт. Двумя движениями обмотав натянутую до предела веревку вокруг своего плеча, чтобы уменьшить напряжение, она отползла от бом-брам-стеньги. К этому моменту очнувшаяся Ирен ухватилась за трос и начала подтягиваться.

Видимо, чувствуя, что не удержит сестру, Леди решилась на радикальный шаг. Она скатилась с реи и повисла в воздухе. Ее весом Ирен быстро вытянуло назад. Когда это случилось, Леди развязала узел и ловко приземлилась на грота-марса-рею. Со своих мест близнецы без проблем вернулись на палубу.

Шквал продолжался около полутора часа. Когда все наконец утихло, уже опустилась ночь. Старший и второй помощники капитана распустили всех отдыхать, а сами остались на вахте. Я сам не преминул бы воспользоваться отдыхом, но товарищи попросили меня, по праву последне-вошедшего, сходить за маслом для фонаря. Когда я вышел на палубу, в полутьме я разглядел знакомую женскую фигуру, сидящую на русленях. Сильно сгорбившись, она поднесла что-то, кажется, бутылку, ко рту. Набрав воздуха сквозь стиснутые зубы, она слегка коснулась левого плеча и отдернула руку. К ней подошла другая, очень похожая.

– Больно? – спросила Ирен, не заметив меня.

– Вообще нет, – приглушенным голосом ответила Леди. Мне несложно было распознать, кто есть кто – у Ирен голос выше и чище, чем у сестры.

– Давай вправлю.

– Не надо.

– Да давай!

Завладев вывихнутым плечом сестры, Ирен ловко вставила его на место.

– Спасибо, – буркнула Леди, разрабатывая руку.

– Ты спасла меня сегодня.

– Пришлось.

– Ты помнишь наш язык?

– Вспоминается, когда тебе становится удобно глухеть.

– Слушай, – мято начала Ирен. – Я знаю, что мы не разговаривали какое-то время. Но…

– Пропусти вступление, пожалуйста. Что тебе нужно? Слушаю.

Ирен со вздохом опустилась рядом.

– Мне не с кем больше поговорить. – После недолгой паузы она добавила: – Нок написал.

– Угу. Что говорит?

– У них все хорошо. Но теперь я не могу перестать думать о Саффи, – упавшим голосом произнесла Ирен. Я впервые услышал, как у нее изменилась интонация.

– Вполне естественно, ты ее мать.

– Да, но… Что, если я для нее буду тем же, чем наша мать была для нас? – быстро, на одном дыхании, выпалила она.

Помолчав, Леди тихо сказала:

– Наша мать не всегда помнила, что у нее есть дети, не говоря уж о том, сколько их у нее. А Саффи никогда не голодает, не мерзнет и даже элементарно не ходит полуголая. Все потому, что ты тут надрываешь задницу ради нее. Вы совсем не одно и то же.