До ее встречи со мной

– А, Сью, слушай…

– Ага?

– Не сочти странным, но… знаешь, лучше не говорить Джеку, что мы с тобой встречаемся.

– У него своя жизнь, – резко ответила она, – у меня своя.

– Разумеется.

Могла ли она намекнуть еще яснее, думал Грэм, опуская на рычаг телефонную трубку. Да, наверное, могла, но все равно… Особенно притом, что он позвонил ни с того ни с сего. Он не видел ее больше года и в конце-то концов не очень ей симпатизировал. Ее естественная живость, которую превозносили друзья, подходит вплотную, думал Грэм, к рассредоточенной агрессии.

На следующей неделе он сидел у Тарделли за столом, скрытым в углу ресторана, и пил кампари с содовой. Он думал, как ему добыть последнее необходимое подтверждение. Очевидно, что просто попросить об этом он не может.

– Милый Грэм, стол прелюбодеев – ты таки не шутил.

– ?..

– Ты что, правда не знаешь?

Она все еще стояла, глядя на него в упор. Он неловко поднялся, зацепившись по ходу дела за ножку стола, и прикоснулся губами к ее щеке. Они раньше целовались при встрече? Он точно не помнил.

– Я попросил столик, где будет тихо, – ответил он. – Сказал, что хотим пообедать в спокойной обстановке.

– То есть ты не знал, что это официальный столик для любовников?

– Правда не знал.

– Какая жалость.

– Но здесь же тебя никто не увидит.

– В этом-то весь и фокус. Ты скрыт, но, чтобы добраться до столика или, там, сходить в туалет, ты демонстрируешь себя всему ресторану. Это знаменитый столик, друг мой, – может, не в твоих кругах, но уж в наших-то точно.

– В смысле, люди его специально выбирают?

– Конечно. Так гораздо приятнее, чем публиковать объявление в «Таймс». Отличная разновидность тайной рекламы, так мне всегда и казалось. Ты объявляешь о своей связи, а себе говоришь, что пытаешься ее скрыть. Угрызений совести меньше, а новости ползут. Идеальное решение. Странно, что не во всех ресторанах есть такие столики.

– А здесь может быть кто-нибудь из твоих знакомых? – Грэм не знал, что ему следует изобразить – удовлетворенность или беспокойство.

– Откуда же мы знаем? Не беспокойся, милый, я прослежу, когда они сюда заглянут и сделают вид, что ищут кого-то другого. – Она ободряюще потрепала его по рукаву.

После этого Грэм решил, что обед может продолжаться одним-единственным способом. Он изображал смущенного ловеласа, время от времени пытался до нее слегка дотронуться и смущался, когда она ловила его взгляд. Со стороны он добродушно согласился с общим мнением – что Сью хороша собой; но серьезно рассматривать этот вопрос не стал.

Поскольку Грэм, судя по всему, пришел не для того, чтобы обсуждать измены ее мужа, Сью говорила с ним именно об этом. Поскольку он не настаивал на своем в пылу «давай немедленно, или забудем об этом», она по аналогии рассказывала о своих нечастых романах; о том, как сложно завести любую связь в сельской местности и скрыть ее от окружающих; о своих городских страхах, связанных с буколической местью, вилами, комбайнами и силосными башнями. На мгновение, когда второй кувшин вина был опустошен и они ждали кофе, голос Сью зазвучал сурово:

– Знаешь, как я называю манеру Джека? Синдром Стенли Спенсера[52]. Знаешь, что это?

Грэм качнул головой: не знаю.

– Оттого что я его вторая жена, это даже уместнее. – Она прикурила сигарету. – Когда Стенли Спенсер женился второй раз – знаешь, что произошло в брачную ночь?

– Нет.

– Он послал свою новую жену в свадебное путешествие – как, знаешь, посылают багаж вперед себя, – отправился домой и трахнул свою первую жену.

– Но…

– Нет-нет, погоди. Не это. Потом он отправился следом за второй женой, усадил ее на пляже и объяснил, что у художника есть особые сексуальные потребности и он намерен иметь двух жен. Этого требовало его искусство, а искусство всегда на первом месте. Бесчувственный мерзкий карлик, – добавила она, как будто Спенсер был собутыльником ее мужа. – Это то, чем занят Джек, до некоторой степени. Ему хватает ума так не формулировать, но в глубине души именно в это он и верит. Иногда дома я стою перед полкой его книг и думаю: интересно, сколько трахов вошло вот в этот том?

– Ну, знаешь, как говорил Бальзак: «Вот и еще роман псу под хвост»[53]. – Грэм чувствовал себя не в своей тарелке; он не мог с уверенностью сказать, подбодрил он собеседницу или наоборот.

– А потом я снова смотрю на книги и думаю, что Джек трахается направо и налево все эти годы – да пожалуйста, после первого шока я не то чтобы против, я, в конце концов, и сама не святая, но что я действительно не могу терпеть, когда вижу эти десять романов на полке, за что не могу его простить – это что они могли бы быть и получше. Иногда мне хочется ему сказать: слушай, Джек, забудь про книги, ну просто забудь. Они так себе. Брось их и сосредоточься на сексе. У тебя это лучше получается.

Грэм подумал о вырванных кусках из «Ярости, ярости», «Погашенного костра» и «Из тьмы». И начал то, к чему тщательнейшим образом готовился.