До горизонта и обратно

Я дышу на стекло – расползается зимняя вязь,
Оплывает, как воск серебристой венчальной свечи,
И за талым глазком разрывается времени связь,
Заблудилась весна, затерялись от счастья ключи.
Вензель странных причуд, завитушек морозный сюрприз —
Лепестки снежных роз, ледяные иголки-шипы,
Абрис сказочных снов и фантазий дыханья каприз…
Ворожу на стекле, остывая от той ворожбы.
Может, сказки растают, растворятся в чудесном огне,
Постигая весны не пришедшей постылую грусть,
Постоянство изменчивых, лживых узоров в окне…
Снова ночь и метель…
замерзает стекло…
ну и пусть…

Михаил Синягин г. Москва

Работал в химической промышленности. Эксперт ООН по огнезащитной обработке тканей.

Переводил по заказу Министерства культуры СССР английских драматургов (X. Пинтер, Д. Эикберн).

Из интервью с автором:

Родился в семье большого ученого. Профессией, которая кормила, стала химия – занятие творческое, как музыка или стихосложение. В новую эпоху работал как со старой гвардией, так и с новыми депутатами, верящими в рынок так же, как недавно верили в комсомол. Жил и работал несколько лет в Голландии, где понял настоящую цену капитализму и социализму, а также свойства юридической и судебной системы Запада. В России с группой товарищей построил и запустил в эксплуатацию новое химическое производство.

© Синягин М., 2017

Залоговый пролог

Какое благо? – колебание умов, ни в чем не твердых??…

Из письма А.С. Грибоедова П.А. Вяземскому

Под сводами обширного судебного зала раздался гром молотка и голос судьи:

– Приговор именем Российской Федерации зачитает известнейший поэт Смутьян Безродных.

Встал худощавый в черном костюме человек и с горящим взором стал нараспев читать по памяти:

Над Россией веет черный ветер
Грязным смрадом пахнут облака
Всем сегодня предстоит ответить
У кого нечистая рука

Ты горячим сердцем словно Данко
Не осветишь путь отчизны в даль?
Ты в прогнившей голове поганца
Затаил корыстную печаль?

Приговор правдивый и суровый
Пусть примером станет на века
Нечестивую породу скоро смоет
Воли всенародная река…

Огромный зал был разделен на несколько неравных частей: на скамье подсудимых за золотистой решеткой сидели импозантные люди, все как один в приличных костюмах от Brioni, золотых хронометрах, туфлях крокодиловой кожи, элегантно причесанные и пахнущие одеколоном Pasha de Cartier. Некоторые негромко разговаривали по золотым мобильным телефонам Vertu. Один из них, закончив разговор, достал из кармана брюк три золотых яйца с эмалевой картинкой и начал ловко, как цирковой артист, жонглировать ими.

– Ай да Витька, ай, да мастер трюков! – раздались вокруг восхищенные голоса, – молодец, твердо держит позицию!

– Да я могу и всеми пятнадцатью жонглировать, – скромно прошепелявил и потупился седобородый Витька, – да только не захватил сегодня все с собой, дома-то целее будут.

– Сейчас дочитает поэт приговор, и станет ясно, будет ли целее дома, – участливо обратился к Витьке сидящий в окружении красавиц-секретарш лысоватый, не старый еще человек, – может, и самих домов не останется?

– Как это не останется!? – загалдел вокруг знающий народ, – статью о конфискации не мы ли отменили? Ты, Володька, в своем Норильске совсем от жизни отстал! Ну хоть у Мишки своего спроси.

Володька бросил свирепый взгляд на высокого худощавого брюнета, но тот этого взгляда совсем не заметил и поэтому никак на него не отреагировал. Вместо этого он спросил у задумчивого и скромного еврея молодых лет:

– Ром, ты ведь спортивный рынок изучал? Скажи, что теперь даст больше отдачи: футбол или баскет?