Читаем До горизонта и обратно полностью

Детки? – так они больше огорчают. Женушка – тоже давно не радует. Работа – та и вовсе осточертела… Во всем горький привкус обид, страхов, утрат…

Все перебрал – и по списку, и даже сверх него. Ничего не устраивает – ни наши свободы постсоветские, ни наши стройки гигантские, ни наше вставание с колен… За всем маячит ухмылистая маска лжи. Прямо хоть пиши на всю эту тяжкую анкету, словно тату на блатняцкой груди: Нет в жизни радости.

Злорадства в душе навалом, а простой пионерской радости – увы, не словишь.

Смех тоже неплохо берет, хоть целый день могу склабиться, – а эта зараза никак.

И вот в таких безрадостных чувствах поплелся домой. Иду злой, раздраженный, разбередил меня этот нелепый опрос. А тут смотрю – девица какая-то милая приближается: не слишком и красивая, совсем обычненькая, каких немало вокруг, но вот глянула на меня внимательно, слегка улыбнулась – и я уже словно на небесах: вмиг повеселевший, неизвестно чем обнадеженный, готовый и дальше жить, биться…

И тут подумал: «Да вот же она – главная для меня радость! Вот что, оказывается, меня, дурака, больше всего заводит… Последняя отрада в моей жизни – такой вот мимолетный (без всякого продолжения) женский, точнее девичий, взгляд: то улыбчивый, то строгий, даже сердитый, то пристальный, то украдкой…»

Конечно, не сам по себе дорог мне этот взгляд – не в кино, не на фото волнует он так меня, не куда-то мимо нацеленный, – а чтобы вживую на меня, на меня…

И как жаль, что все реже и реже это случается.

Ищу достойного честного собутыльника

Пью я вообще-то редко и мало, но даже в таком формате крупно опозорился.

Случилось это на нашем корпоративе, при всем честном руководстве. Выпил я под их тосты рюмку, другую – и вдруг начал буянить, оскорблять их, а заодно материть Америку, НАТО… Ну, скрутили меня, как водится, отвезли с охраной домой, но все же не уволили, списали все на аллергический шок с утратой сознания…

Я поначалу тоже так думал – у меня ведь сроду ничего подобного не бывало. Ан нет. То же самое вышло уже в другом кабаке, с приятелем. Только выпил, даже рассказать ему не успел про этот мой конфуз на корпоративе, как полез с кулаками уже на него. И тоже обзывать стал, и опять без всякой связи перешел с руганью на Америку, Европейский союз, НАТО…

Тогда понял: тут что-то серьезное, и побежал в ужасе по врачам. Осмотрели они меня, все проверили, ничего не нашли, но пить, понятно, напрочь запретили…

И так бы я жил в этом своем непьющем неведении, если бы не пообщался с одним старым алкашом из нашего двора, он у меня денежку иногда стреляет. Рассказал ему про эту свою проблему, а он, мужик, видно, умный, проницательный, сразу посерьезнел и говорит:

– А может, это твои собутыльники на тебя так плохо воздействуют? – от компании многое зависит. Ежели собутыльники предатели, либералы…

Я:

– Да нет, я же с приятелем моим тоже буянить начал…

Он:

– Значит, и он предатель, не рассмотрел ты его, а душа чувствует… Надо знать, с кем пить, это ведь дело такое, очень трепетное… – И предложил проверить меня на нем. Ну, я согласился. Взяли мы с ним бутылку крепенького, сели на лавочке – и давай бухать… И что же вы думаете: всю бутыль вылакали – а я, как ни в чем не бывало, по-прежнему в ясном сознании. Я прямо расцеловал его после такого показателя. Значит, нормально все у меня, можно и дальше помаленьку пить, надо просто партнеров правильных выбирать…

Но теперь вот проблема: где же мне найти таких собутыльников, раз я так чувствительно на всех реагирую? Я же не могу с этим старым пьянчугой все праздники отмечать, дни рождения?..

Начал тогда взирать на окружающих именно под этим особым ракурсом: стал бы я с ним пить или лучше не рисковать? Смотрел и на работе, и вне, по всей моей телефонной книжке прошелся – ни с кем такого желания не возникло. Вот с дружками молодости я бы, конечно, с превеликой радостью врезал – да где ж они? А с нынешними… Посмотришь, вроде и нормальный мужик, и поговорить с ним есть о чем, а желания вот так трепетно, нараспашку посидеть, выпить – нету…

Даже на телеэкране чисто гипотетически выбирал – среди журналистов, артистов, прочих деятелей – как, смог бы я с кем-то из них без последствий кирнуть? Какой там! Все врут, кривляются, кричат, а сами-то наверняка предатели, шулера и даже не патриоты… На иных глянешь – так и без всякого спиртного морду набить хочется.

В общем, одна пустошь унылая кругом.

Хотел от тоски снова с этим алкашом бутылку раздавить, а мне говорят: помер дед. Значит, и тут облом вышел.

Получается, один я совсем в этом вопросе алкогольном остался.

Пробовал пить в одиночестве, как Пушкин в Михайловском, в лицейскую годовщину. Нет, не идет. Это все-таки дело совместное, как и любовь. Здесь отклик участливый требуется, взаимное расположение.

Прямо хоть в интернете объявление давай: ищу, мол, достойного честного собутыльника для доверительного общения, все расходы беру на себя.

Душа-то требует.

Как я изображал народ

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология Живой Литературы (АЖЛ)

Похожие книги

Собрание сочинений
Собрание сочинений

Херасков (Михаил Матвеевич) — писатель. Происходил из валахской семьи, выселившейся в Россию при Петре I; родился 25 октября 1733 г. в городе Переяславле, Полтавской губернии. Учился в сухопутном шляхетском корпусе. Еще кадетом Х. начал под руководством Сумарокова, писать статьи, которые потом печатались в "Ежемесячных Сочинениях". Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в коммерц-коллегии, а в 1755 г. был зачислен в штат Московского университета и заведовал типографией университета. С 1756 г. начал помещать свои труды в "Ежемесячных Сочинениях". В 1757 г. Х. напечатал поэму "Плоды наук", в 1758 г. — трагедию "Венецианская монахиня". С 1760 г. в течение 3 лет издавал вместе с И.Ф. Богдановичем журнал "Полезное Увеселение". В 1761 г. Х. издал поэму "Храм Славы" и поставил на московскую сцену героическую поэму "Безбожник". В 1762 г. написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада "Торжествующая Минерва". В 1763 г. назначен директором университета в Москве. В том же году он издавал в Москве журналы "Невинное Развлечение" и "Свободные Часы". В 1764 г. Х. напечатал две книги басней, в 1765 г. — трагедию "Мартезия и Фалестра", в 1767 г. — "Новые философические песни", в 1768 г. — повесть "Нума Помпилий". В 1770 г. Х. был назначен вице-президентом берг-коллегии и переехал в Петербург. С 1770 по 1775 гг. он написал трагедию "Селим и Селима", комедию "Ненавистник", поэму "Чесменский бой", драмы "Друг несчастных" и "Гонимые", трагедию "Борислав" и мелодраму "Милана". В 1778 г. Х. назначен был вторым куратором Московского университета. В этом звании он отдал Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность, и основал (в 1779 г.) московский благородный пансион. В 1779 г. Х. издал "Россиаду", над которой работал с 1771 г. Предполагают, что в том же году он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму "Владимир возрожденный", напечатанную в 1785 г. В 1779 г. Х. выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений. Позднейшие его произведения: пролог с хорами "Счастливая Россия" (1787), повесть "Кадм и Гармония" (1789), "Ода на присоединение к Российской империи от Польши областей" (1793), повесть "Палидор сын Кадма и Гармонии" (1794), поэма "Пилигримы" (1795), трагедия "Освобожденная Москва" (1796), поэма "Царь, или Спасенный Новгород", поэма "Бахариана" (1803), трагедия "Вожделенная Россия". В 1802 г. Х. в чине действительного тайного советника за преобразование университета вышел в отставку. Умер в Москве 27 сентября 1807 г. Х. был последним типичным представителем псевдоклассической школы. Поэтическое дарование его было невелико; его больше "почитали", чем читали. Современники наиболее ценили его поэмы "Россиада" и "Владимир". Характерная черта его произведений — серьезность содержания. Масонским влияниям у него уже предшествовал интерес к вопросам нравственности и просвещения; по вступлении в ложу интерес этот приобрел новую пищу. Х. был близок с Новиковым, Шварцем и дружеским обществом. В доме Х. собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступавших Жуковского и Тургенева. Хорошую память оставил Х. и как создатель московского благородного пансиона. Последнее собрание сочинений Х. вышло в Москве в 1807–1812 гг. См. Венгеров "Русская поэзия", где перепечатана биография Х., составленная Хмыровым, и указана литература предмета; А.Н. Пыпин, IV том "Истории русской литературы". Н. К

Анатолий Алинин , братья Гримм , Джером Дэвид Сэлинджер , Е. Голдева , Макс Руфус

Публицистика / Поэзия / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная проза