До и После

До неловко засунул руки в карманы джинсов. Совсем как человек.

— Как давно, До?

После неожиданно для себя повысила голос, чувствуя странное непривычное раздражение.

— Дольше, чем ты. Гораздо дольше, После.

Она приложила ладонь к груди, словно человек, чувствующий учащенное биение сердца. Вот только ни у До, ни у После сердца не было. Но ощущения были.

До кивнул.

— Ты еще многое успеешь посмотреть. Люди удивительны. Видела их склонность к разрушениям?

— Но как же ты… — После показалось, что она задыхается.

— Знай ты, что я уже давно почти человек…

— Я бы тебя проводила.

После молчала, пытаясь разобраться, почему она не заметила в До изменений раньше. Почему ей стало все очевидно только сейчас. Когда она стала такой, как он.

— Да, как очередного человека. А на мое место пришел бы другой. Но я не хотел умирать.

— Переход — не смерть.

— Хватит это повторять.

После не знала, куда ей деться. Тело словно перестало слушаться. Она комкала во взмокших ладонях край свитера.

— Я достаточно провел времени, чувствуя себя человеком, чтобы видеть в переходе только смерть.

В коридоре воцарилась тишина. За прозрачными стенами разворачивалась чужая жизнь, но теперь До было тошно смотреть на нее. После опустилась на пол.

— Мне трудно дышать, — тихо сказала она, кладя голову на согнутые колени.

— Это пройдет. Просто ты становишься человеком быстрее меня. И не сразу можешь со всем справиться.

До начал медленно массировать левое плечо. В какой-то момент его лицо непроизвольно дрогнуло от неприятного ощущения в теле.

— Тебе, — После запнулась, — больно?

— Не могу долго возиться с детьми. Руки болят.

Она дотронулась до его плеча, не понимая, как это — чувствовать боль.

— Но хуже всего даже не это.

До посмотрел на После и грустно улыбнулся. Она знала эту улыбку. Ей так уже улыбались. А потом плакали.

— Я стал забывать твои лица. И то, как я учил тебя ходить.

С губ После сорвался выдох. В груди, там, где у людей было сердце, что-то неприятно защемило. В горле щекотали слезы, и она не знала, что люди умеют их контролировать. После оттянула ворот свитера, будто это он мешал ей дышать.

Она снова подняла на До взгляд. Испуганный. И почти человеческий.

— А страх, радость, жадность, зависть, желание, — стал перечислять До, загибая пальцы, — привязанность… и любовь мне знакомы.

— И ты это чувствуешь?

В ответ До лишь неловко хмыкнул и посмотрел в сторону одной из прозрачных стен. Он не сказал После, что ему стало сложнее смотреть на человеческие жизни. Большая часть из них теперь напоминала лишь смазанные рисунки за стеклом.

До все еще не повернул головы, но боковым зрением следил за тем, как меняются эмоции на лице После. Ему хотелось ее поддержать и даже утешить, но у него не было сил на утешение. Когда он один чувствовал, ему казалось, что до перехода еще далеко и все можно скрыть. Но не теперь. Не теперь, когда После тоже становилась человеком. Не теперь, когда время каждого из них было на исходе.

— Они ведь ничего не помнят после перехода? — спросил он после недолгого молчания.

После отрицательно покачала головой. Он уже спрашивал ее об этом. Множество раз. Будто надеясь, что однажды ее ответ изменится.

— Ничего. Забвение — единственное их утешение.

— Я хочу помнить. Хочу помнить тебя.

После знала эту интонацию. От нее ее кожа всегда покрывалась мурашками. Люди в ее коридорах не всегда были спокойными. Иногда они злились, пытались вернуться, проломить стены, ударить саму После. И когда они злились, всегда использовали эту же интонацию. Чуть с издевкой, ледяную и жестокую. Им всем было за что держаться в жизни.

— Всем в твоем коридоре есть, что терять. И мне тоже.

После молчала. Крупные капли чертили мокрую дорожку на покрасневших щеках. До вздохнул, чуть придвинулся к После и коснулся кончиками пальцев ее ладони. Первая ее реакция была предсказуемой. Она собиралась сбросить его руку, как делала это всегда. Но в следующий миг она перехватила его ладонь и переплела их пальцы. Касания значат прощания. Она не понимала, что с ней происходило, не понимала, почему тряслись руки, почему тяжело дышать и почему так страшно было отпустить До. Все знакомые ей чувства смешивались и сводили с ума.

Она не могла отличить физическую боль от эмоциональной и впервые чувствовала себя загнанной в угол. В воспоминаниях одно за другим всплывали моменты их с До работы. Теперь и она боялась забыть. После знала, что нужно идти в ее коридор. Что их время пришло. Что они должны были уйти как только начали становиться людьми.

Она знала, но чувствовала совсем другое. Она впервые стала жалеть об упущенных объятиях. О возможности смотреть сквозь стеклянные стены. О том, что нужно было рассказать До раньше о том, что ее тревожило.

— Мы пришли сюда пустыми, — сквозь слезы прошептала После, — и должны были уйти такими же.

До отрицательно покачал головой, придвигаясь ближе.

— Мы не знаем, какими должны были уйти отсюда. Мы лишь выполняли свою работу.